Монстр собрался с силами, выдернул ногу у Ильи, развернулся к Вадиму, распахивая залитую зелёной слизью беззубую пасть.
Вадима на миг охватил ступор. Пасть была такой страшной!
Но Илья, хоть его больше не подпирал Мирон, распластался на полу, подхватил первое бола, что отвалилось и лежало рядом… Замах! Нога снова поймана!
Урод дёрнулся, оборачиваясь к Илье…
Мирон не сбежал. Он тормошил Лизу, потом влепил ей пощёчину, и она, очнувшись, влепила пощёчину Мирону. А потом завизжала, швырнула монстру в затылок берцовую кость.
«У неё кончились черепа», – успел подумать Вадим.
Монстр заворчал, мотая башкой, рыкнул на Лизу.
Вадиму хватило этого промедления. Он скользнул под железную клешню, чтобы оказаться лицом к лицу с уродом, размахнулся и…
«Это крапива!» – заорал он внутри самого себя.
…И шваркнул изо всей силы прямо по морде, разрывая мягкий слюнявый рот, превращая его в зелёно-бурое месиво.
Прыжок назад. Сжать в кулаке скользкое от зелёной крови било, выкинуть снизу!
Отпрыгнуть, прикрывшись локтем от брызнувшей слизи…
Урод хрипит, гребёт клешнями, пытаясь дотянуться до Вадима, но Илья катается по полу прямо у него под ногами и ухитряется как-то удерживать. А Вадим замахивается от плеча, и урод получает «контрольный» прямо в лоб!
Что-то лопнуло с хрустом. Видно, кости в мягкой голове всё-таки были.
Вадим ощутил едкий химический запах.
Урод зашатался, осел бесформенной кучей, жалобно закапал на пол.
Но Вадима не отпустило. Наоборот – от вида поверженного врага ярость стала ещё сильнее. Холодная, злая!
Он размахнулся, ударил ещё раз, ещё! Ещё!
Брызги так и летели!
– Тварь! – орал он. – Мы тебя сожрём! Тварь!
– Так его! – орал Илья, пытаясь подняться, оскальзываясь на зелёной жиже и обзывая её непечатными словами.
Охрипшая Лиза визжала, бросая кость за костью в ноги уже поверженной туше.
Тоненько истерически хихикал Мирон. Булькал монстр.
И тут раздался мерзкий зудящий звук.
Вадим ощутил дрожь во всём теле. Обернулся к стене, где выскакивало табло: «Неужели открывается дверь? Ещё твари?»
Но дверей не было. И ничего, никакой надписи.
– Ну, где вы, гады! – заорал он. – Где вы?!
Кабинет был всё такой же белый. И мужик вроде бы тот же – синий костюм, натянутая улыбка… Урод!
Вадим сидел в белом кресле, чинно сложив на коленях руки, словно его усыпили, посадили, как полагается, и разбудили.
Взгляд вниз: руки чистые. Только что они были забрызганы противной зелёной слизью – кровью или мозгами другого такого же урода, как этот, в синем костюме!
Кистеня, конечно же, нет. А жаль. Но остались боль и скованность в правой руке, усталость и жажда…
Что же это было?
Вадим искоса глянул на мужика, подобрался, прикидывая зло: а у этого – тоже зелёненькие мозги?
Огляделся быстро, исподтишка, не поднимая головы: дверей нет. Ну что ж…
С усилием, словно руки были слегка приклеены, облокотился, откинулся в кресле, положил ногу на ногу. Сглотнул – в горле совсем пересохло: не откашлявшись, и не заговоришь.
Решил помолчать.
Мужик тоже молчал, преувеличено доброжелательно улыбаясь.
Вадим ещё раз попытался сглотнуть, чтобы вышло не очень хрипло. Судя по всему, речей ждали от него.
– Ну? – выдавил он, кое-как совладав с непослушным горлом. – Кто вы? И где ребята? Мирон, Илья? Лиза? Где? Ну?
Верил ли Вадим в версию Мирона? Может, и верил. Но глядя сейчас в чистенькое лицо мужика, он всё яснее понимал, что, так или иначе, – но технологии копирования сознания слишком сложны. А значит…
