Читать онлайн Кристиан Бэд - Вторжение: высший разум

Кто виноват и что делать, Юрича осенило внезапно.

Ещё вчера его жизнь тонула в тумане неудач, и вдруг воссиял свет.

Юрич понял, почему денег ему всегда не хватает, а мелкий строительный бизнес никак не вырастет из бригады шабашников в хотя бы плохонькую, но фирму.

Кто виноват?

Да все! Все вокруг были его врагами.

Враги окружали Юрича с раннего детства.

Он рос, и росли враги. Сначала ни заставляли учиться, ставили двойки, пороли ремнём и таскали к участковому. Теперь мелкие враги перехватывали выгодные заказы, а крупные – не давали раскрутиться, вздували налоги и цены.

Юрич курил в открытое окно, бросал бычки на крышу соседнего супермаркета, и радость грядущей мести наполняла его тело горячей сладкой истомой.

В голове роились планы, клубилось душное облако, переливаясь сочными тонами свеженарубленного мяса.

Облако шептало Юричу прямо в мозг: «Ты – лучший, умнейший, недооценённый и обворованный! Ты достоин лучшего, но все тебя ненавидят! Отомсти им! Ты – можешь! Ты – сверхчеловек, а они – шлак, песок под твоими ногами, жертвы какой-нибудь очередной катастрофы. Она близко. Мир погряз в пороках. Он обречён. Он уже подыхает среди глобальных кризисов и мирового потепления. Агонизирует, заваленный пластиком и радиоактивными отходами. И только ты обретёшь во вселенской агонии простое человеческое счастье. Ведь на твой век всё равно хватит, верно?»

Юрич всегда знал, что он – особенный, лучший, достойный большего, только никто и никогда не хотел этого замечать.

И вот теперь облако журчало и переливалось в его голове и обещало то, что так необходимо маленькому человеку на огромной земле – избранность.

«Сдохни ты сейчас, а я – после… Кто же это сказал? – думал Юрич. – Пушкин?»

На соседней улице маломерка-школота метнулся через дорогу, и жигулёнок ударил по тормозам.

Юрич замер в предвкушении… Ну?.. На удачу?..

К несчастью, водила оказался с опытом, и малолетний ублюдок успел проскочить перед самым бампером.

Юрич в раздражении отшвырнул бычок.

– Мрази! – заорал он на всю улицу и захлопнул окно.

На экранчике смартфона популярный видеоблогер Друже Обломов распаковывал доставку очередной пиццы, рассуждая, зажрался он или нет.

Друже-то, может быть, и зажрался… Но до конца учебного года – меньше недели. И три пиццы за пятьсот рублей – самое то для без пяти минут десятиклассников!

Этак прощальную вечеринку на три-четыре челика можно и в тыщу уложить. И сэкономить карманные деньги на что-нибудь стоящее. Говорят, в зоомагазине можно купить молотую серу. А бертолетову соль… да хоть бы и из спичек! Надо взять коробков тридцать, ещё непонятно, сколько там будет отходов.

Конечно, Вадим Скрябин, хорошист и не самый ленивый школьник, не собирался взрывать что-то конкретное, но страсть к экспериментам едва ли не вперёд него родилась. Сначала он маме в роддоме устроил встряску на тему: началось или нет, а уж потом всё у него началось.

Вадим пересчитал заныканную наличность, прикидывая, сколько удастся сэкономить на неофициальном «выпускном» из 9 «В». Не был он каким-то особенным жмотом, и для друзей бы… Но какие друзья в школе?

Одноклассники?

А разве друзья – это не что-то большее? Конечно, ему есть с кем прогулять школу, образовать временную коалицию для выведения из себя русички или наезда на борзого «гэшника» Грушу…

Но устраивать какое-то особенное событие из окончания девятого класса – это тупо прожрать деньги. Тут и пятьсот рублей пожалеешь.

– Скрябин! Это я тебе говорю! Вынь голову из телефона!

Вадим поднял мутные от ютуба глаза и уставился на историчку преданным взглядом идиота.

Нет, для остальных узников кабинета истории взгляд у него был вполне нормальный: в меру дерзкий и безразличный, но Эльвира Владимировна Маточкина, по прозвищу НеЭВМ, полагала, что смотрит на неё девятиклассник именно так.

Класс зашумел в предвкушении очередной серии триллера «Скрябин против монстров». Вадим вздохнул, вытащил из уха наушник и расправил плечи.

Ну как он ещё мог смотреть на новую историчку? Явилась, понимаешь, за месяц до конца учебного года и давай изобретать новые правила. Ну машет очередной пачкой листочков с самостоятельными. И что? Списал? А пусть сначала докажет!

Вадим усмехнулся. Списать у НеЭВМ было спортивным интересом, ведь прочий интерес к своей персоне новой учительнице нужно было ещё заслужить.

– Несмотря на правильные ответы, я тебе, Скрябин, ставлю третью двойку подряд! Ты, Скрябин, как исключительно ничтожная личность, ничего, кроме двойки, за полугодие, я думаю, не получишь! – надрывалась НеЭВМ.

– А как неисключительно ничтожная? – поинтересовался Вадим, который за словом в карман не лез в принципе и по определению. – У меня без вас вполне нормальные оценки были.

– Если неисключительно, то отвечать ты мне будешь три последние темы устно!

– Чё вы мне баки-то забиваете?! – парировал Вадим. – У меня все самостоятельные написаны, этого в нашей демократической стране достаточно. Или вы – против демократии?

Он знал, что тема демократии для НеЭВМ – больная, что она заведётся сейчас с пол-оборота… (Именно такой смешной беззлобный троллинг быстро доводил историчку до градуса самого бурного кипения. Сухой лёд с кипятком? Бред. Скорее уж калий в воде – шипит и прыгает!).

С молодыми училками игру приходилось строить тоньше, они и сами могли безжалостно обстебать. Чего стоила одна практикантка по инглишу с её «каждой твари – по паре».

Но НеЭВМ словно бы вылезла из особенно глубокого окопа, где пересидела и финал перестройки, и санкции. Она всё ещё полагала, что Россия строит демократическое общество, россияне должны добиваться уважения какого-то мистического Запада и при этом каяться за всё и всех, начиная с Октябрьской революции и заканчивая похождениями Саакашвили на Украине. И при всём при этом в голове у неё был полный СССР в отношении школьного устава, дисциплины, поведения и прочих всеми забитых истин.

Одно её требование, чтобы ученики говорили с ней «как принято разговаривать с учителем», регулярно доставляло всей пятипушечной параллели девятых классов.

СССР умер, но кто бы сумел это популярно объяснить НеЭВМ? В прошлый раз Вадим предложил дать ему пропуск в городской архив – не помогло.

– Ты списал эти самостоятельные! – разорялась историчка, выбивая из мыслей о приятном: Вадима как раз осенило, что до конца урока осталось ровно три минуты.

– Хайли лайкли? – раздражённо предположил он, доставая рюкзак и сгребая со стола учебники-тетрадки.

– Что-о?! – изумилась НеЭВМ.

– Я интересуюсь доказательной базой ваших предположений, Не… Эльвира э-э. Владимировна.

– База тебе подошла бы – картофельная!

«Чё за фигня? Какая картофельная? А-а, это же опять из детства бабушки! Какие-нибудь пионеры, копающие картошку? Значит, понесла-ась!.. Пять баллов Гриффиндору!»

– Завтра придёшь с матерью! Сначала – мать, потом – ты!

Вадим пожал плечами:

– Мать работает, ничем не могу помочь. – Он наигранно расстроился, развёл руками. – Ведите меня лучше к завучу? Давно я не жаловался на дискриминацию альтернативно мыслящих меньшинств.

– Это пусть завуч разбирается, какое ты там мыслящее! А ко мне ты без матери больше не войдёшь! Это я тебе обещаю!

Вадим пожал плечами и стал смотреть на секундную стрелку. Часы он носил, не снимая. Даже мылся в них, благо – водонепроницаемые.

Знал, что с появлением сотовых телефонов часы сделались в некотором роде анахронизмом, вариантом дорогого ненужного подарка, но предпочитал использовать их по назначению. Как хронометр.

Иногда ему казалось, что у него с часами особенный договор: когда Вадим опаздывал – они тянули время, когда попадал в неприятные ловушки – торопили.

Часы не подвели и сейчас – секундная стрелка неслась, как оголтелая, и даже слегка опередила трель звонка.

К завучу Вадим отправился под конвоем раскалённой, как «Тефаль», исторички.

Всю дорогу НеЭВМ думала только о нём, бубня в спину, но фатально не поспевая за широким шагом довольно рослого школяра.

Вадим топал себе, засунув руки в карманы и бренча там любимыми гайками.

Гайками, гильзами, потерянными кем-то ключами и прочей мелочёвкой глубокие карманы его бесформенных «парусиновых» штанов (вечно без формы!) были заполнены на треть. Весили штаны, как свежеубитый мамонт (бабушка!), и охотник убегал в них сейчас от тянувшегося сзади неприятного хвоста погони.

«Нелогичность взрослых – особенно бесит, – думал Вадим, всё ускоряя и ускоряя шаг. – Захочешь вдруг поучиться, а у кого?»

НеЭВМ историчку прозвали за совершенно нелогичное поведение. Не дотягивала она даже до допотопной ЭВМ, не то что до современных компов. То истекала к ученикам необоснованной любовью, то придиралась по-глупому, словно внутри у неё сидели две совершенно разные личности.

Завучем, однако, работала вполне нормальная тётка, Ирина Владимировна Петрова – простая и понятная, как её фамилия. И потому Вадим не очень-то напрягал нервную систему по поводу визита в учительскую.

Завуч знала, что посылать Вадима за матерью бесполезно.

Мать руководила заводом резинотехнических изделий. На воспитание сына времени у неё не хватало, только на спонсорскую помощь школе.

Отец? Его давно отправили в отставку, и место было вакантно. А травмировать бабушку Вадим отказывался наотрез.

Бабушке сравнялось семьдесят четыре. Мама была у неё поздним ребёнком, а Вадим был поздним у мамы. (Потому что «работа, и мужиков нормальных нет»).

Учился он в общем и целом почти отлично, вот только язык иногда доводил до учительской, а то и до кабинета директора.

Держать язык за зубами в эру постгласности, ю-туба и соцсетей – Вадим не умел и не собирался.

В учительской по случаю перемены было тесно, пустовал только стол завуча у самого входа. Но и возле него уже собиралась очередь: переминалась с ноги на ногу русичка, а теперь добавился и Вадим.

Он вырулил к пустому столу Ирины Владимировны и застыл, высматривая её.

Завуч тусовалась в другом конце длинного кабинета – раздавала ценные указания.

Высокая, поджарая, в массивных стильных очках, она была похожа на хорошо замаскированного хищника. Вот если нацепить очки на пантеру – самое то.

Учительница руслита Анастасия Павловна, молодящаяся шатенка предпенсионного возраста, встретила Вадима так, словно сама инициировала его прибытие в учительскую.

– Опять Скрябин? Всё в твоём духе лёгкого свинства?

– Вообще-то у свинства дух тяжёлый, – огрызнулся Вадим для разминки.

– Тебе виднее, – усмехнулась Анастасия Павловна.

– Ну я-то реально был в свинарнике. – Вадим посочувствовал пятиклассникам – ему-то руслит два года осталось терпеть, а у них ещё всё впереди. – И вообще, свиньи – существа сложные, интеллектуальные, к ним подход нужен.

Вадим в свинарнике действительно был. Полдетства на каникулы его ссылали в деревню к бабушке, пока сама бабушка не переехала наконец в город.

Он знал, что свиньи по-своему аккуратны, даже в туалет ходят в один облюбованный угол. И слушаются не всякого. Но душок в свинарнике всё равно был зачётный и совсем не «лёгкий».

Анастасия Павловна пассаж про свинарник приняла на свой счёт и тут же сыграла в оскорблённую:

– Ты не уважаешь старших, Скрябин!

«Ну начался квест на «ты меня уважаешь», пройди в каждой учительской».

– А за что я должен их уважать? – пожал плечами Вадим. – Чего конкретно добились в этой жизни ваши так называемые «старшие»? Личные успехи? Огромная зарплата?