Сердце в груди екнуло: если местный царек объявил о своих пожеланиях всем, у меня большие неприятности. А Пип – наивный дурачок, если думает, что наше вступление в брак остановит Глерна. Он – местный князь, практически хозяин планеты. Да стоит ему моргнуть, и меня сделают вдовой быстрее, чем Глерн чихнет. Но скорее всего, бандитам совершенно наплевать, будет ли у меня муж или нет. Так что… Глупость задумал Пип. Вот только как ему это все объяснить?
– Почему ты молчишь, Макс? – нервно, задиристо поинтересовался Пип, когда молчание затянулось. Словно пытался на что-то спровоцировать. – У тебя кто-то есть? Или… Или ты не против того, чтобы стать любовницей Глерна?
На последней фразе голос Пипа дал позорного петуха. И сосед залился краской до самых корней рыжих волос. А я уронила на пол ложечку.
Не знаю, что меня поразило больше: тон Пипа или смысл сказанного им. Но вынырнув с ложечкой из-под стола, я сердито буркнула:
– Думай, что говоришь. Меня в принципе не прельщает роль любовницы. Я своим ни с кем не делюсь.
Мои слова успокоили соседа. Он обмяк на стуле и принялся помешивать в чашке жиденький чай. А я смотрела на сжимающие немного погнутую ложечку пальцы с несколько неровно обстриженными ногтями и следами заусенцев вокруг и с ужасом понимала, что если не вырвусь с Тайраны, то однажды кто-то с вот такими же или еще хуже руками станет смыслом моей жизни. Что я буду каждый день смотреть на траурную кайму под ногтями и въевшуюся в кожу грязь из-за того, что воды недостаточно и нормально руки вымыть не получается, что руки, подобные рукам Пипа, будут касаться меня и моих детей…
Под все сильнее мрачнеющим взглядом соседа я непроизвольно затрясла головой. Будто пытаясь избавиться от навязчивых, мрачных мыслей. И выдохнула:
– Прости, Пип! Но нет! Спасибо тебе за предложение, за то, что ты готов пожертвовать собой ради меня, но нет! Я не могу!..
В этот момент я в полной мере осознала справедливость старинной поговорки про то, что человек показывает свое истинное лицо при расставании. И пусть Пип человеком не был, как и подавляющее большинство жителей Тайраны, он был смеском: потомком невообразимого количества переселенцев из разных уголков Вселенной. Таких, как Пип, не жалуют на цивилизованных планетах и не любят предки. Такие, как он, считаются нестабильными психически. В эту секунду я поняла, что все эти суждения – правда, что просто так сплетни ни про кого гулять не станут.
По мере того как я частила, торопясь объяснить свой отказ от «щедрого» приложения, лицо парня каменело все больше, а глаза словно наливались кровью. И мне неожиданно стало жутко. У Пипа сделалось такое выражение лица, будто он сейчас бросится на меня и порвет в клочья. Я даже невольно попятилась и принялась неловко шарить рукой у себя за спиной в поисках подходящего оружия…
Казалось, в комнате даже воздух загустел и стало трудно дышать. Кажется, целую вечность мы с Пипом молча смотрели друг на друга. А потом сосед выдавил мертвым, сочащимся ядом голосом:
– Значит, все-таки кто-то есть. Кто-то лучше меня. А я-то идиот… Надо было маму слушать, она правду сказала, что я зря все это затеваю… Что такая, как ты, никогда не станет сидеть дома, как примерная жена…
Это было жестоко и несправедливо со стороны Пипа. Но я даже не пискнула в ответ. Может быть, я и не очень красиво повела себя, отказываясь от замужества. Но и Пип был не лучше. Если не хуже. У него точно не было права разговаривать со мной в подобном тоне. Но, кажется, в импульсивности парня была виноваты вот та горячность, несдержанность и безрассудство, которые приписывает смескам молва.
