Поразился Николай потоку сведений, что исходили от его соратника и друга. И расхвалил он мысленно шпионов Роберта, что храбрыми мужами слыли. Они сумели проникнуть слишком глубоко в южные земли и добыли немало ценных вестей. В глазах Николая они являлись настоящими героями. Воители сии достойны были высшей похвалы.
«Имя пятого мага очень необычно», – заметил тогда король Фрэнконский, «Зовут его как Дьявол Рофлинг. Странное однако имя у него. Как выглядит он, никто не знает. Да и шпионы Роберта немало сил потратили на то, чтобы проникнуть в ряды мятежников проклятых. Нам крупно повезло, что мы вообще всё это знаем. В противном случае мы находились бы в неведении. Но ладно, пожалуй, я пойду к своим мужам. Должно в Пэрис мне отправиться обратно. Прости, сегодня ненадолго я, и ночевать я буду в дилижансе».
Глаза Людовика печалью отдавали. Горе великое в них поселилось. Он даже не желал отведать яств роскошных в замке Николая. Он просто поспешил обратно. Раскланялся Людовик собрату своему и руку ему пожал крепко. А затем же отправился быстро к лошадям своим, что ждали его снаружи замка. Минуты не прошло, как правитель фрэнконский и рыцари его покинули обитель Николая. Спешили они снова в Пэрис, ибо промедление их могло сулить несчастья. Не смели они радоваться и пировать в сии ужасные года. Людовик был не только мудрецом, но и провидцем. Он знал, что будет в скором времени на юге, и знал, что медлить уже не можно никакому.
А Николай же Лавразийский так и оставался в замке у себя. Настолько сведения его свели с ума, что он не вышел проводить собрата. Прощались они прямо в покоях у него. На Николае не было лица, как это говорят в народе. Его супруга Офелия Рыжеволосая пыталась успокоить долго. Но Лавразийский властелин не приходил в себя ещё немало времени. Он долго думал о словах Людовика Фрэнконского. Он проворачивал их все внутри своей главы. И слишком странно он почувствовал себя, когда услышал имя «Рофлинга». И ощутил король великий холод в глубине души своей. И холод этот пронизывал его настолько, что вынужден был властелин закутаться в меховый плащ, хотя на улице меж тем тепло царило. Никто не мог утешить короля Лавразии. Ни дети его ни супруга. Всё было тщетно долгие недели.
А после двух пройдённых недель обрушились снова дикари на земли Лавразийские с севера. Как говорили соглядатаи, возглавил варваров теперь король-шаман. Его избрали местные старейшины из числа воинов храбрейших. И говорят, он был не просто воином, а даже чародеем. Отец его шаманом был, а мать – ведуньей местной. Звали сего мерзавца Коэрунас. Собрал он кланы все под одним знаменем. И тысячи и тысячи дикарских орд нахлынули на северные земли. Деревни сжигали эти поганые, а жителей безжалостно закалывали. Пошли слухи и про то, как варвары проклятые крестьян на бойнях забивали и ели трупы их. До короля дошли сии известия. Ужасные известия. Такого вихря из варварских орд не знала Лавразийская земля. Тряслись все даже в Русланде. Царь Пётр провёл несколько боёв против дикарских войск, и множество воителей его отправились в небытие. Но всё же отразили первую волну. А Коэрунас, чародей проклятый, велел согнать ещё своих людей, дабы отправить их на битву. Как говорили русландские воины, варвары сии сражались даже полумёртвыми. Их резали на части, разрубали, но они как будто б неживые, вставили снова и разили. Берсерков много было в битве той, что бились даже и без рук и ног. Кошмары начались на севере. И магия великая пришла. Обрушил Коэрунас на русландских воинов чуму, что начала охватывать их лагеря и остроги. И гибли воины те тысячами.
