Введение в европейскую историю народов до Геродота. Вокруг Кавказа и Понтийских берегов - страница 14

Однако, воспоминание о том невинном детском мире редко становится частью того, кто стал мудрее, и тогда мы, заблуждающиеся, сталкиваемся с едва ли чем-то иным, кроме золотого заблуждения, и тем самым кажется, что мы способны забыть о простых началах, а затем и витиеватых представлениях о судьбах народов, приобщившись к истинному и живому созерцанию. Таким образом, наш пример, даже если отдельные места из того патриархального уклада представляются нам в весьма ярком свете, мы можем счесть определенным преимуществом для обоснования более глубокого понимания обозначенных отраслей знания; не говоря уже о том, что такое освещение касается не только отдельных племен или народов, но и целых групп народов и периодов времени, о чем идет речь; в противном случае, это получило бы объяснение со стороны своих современников и своих последователей. Насколько известны нам теперь эти группы племен как близкие или кровные родственники древних и более поздних значительных народов, насколько привел период их исчезнувшей для нас истории в своих разветвлениях, цветении и плодах в более ранние времена, тайно распространив свое семя на последующие поколения: стало быть, урожай самой близкой к нам части следовало бы назвать первинками этого раннего посева; а посему даже простое указание на утраченную истину, само напоминание не может ни увенчаться благоприятным последствием.

Предмет настоящего изыскания, объединяя в себе все, видится побуждающим к такому разделению; более того, он ведет к достопримечательной почве по берегам Понта Эвксинского, т. е. на границу между востоком и западом Старого Света, между Азией и Европой, а в древние времена назад – в пропилеи народоведческой истории Европы, и не в нем самом, а только в его рассмотрении обнаруживается недостаток сведений о происходившем на оном побережье, что, как и прежде, было предано забвению, варварству или усыплению, и что не может быть восстановлено для широкого круга ученых.

Однако при большом недостатке почти всех местных документов исследование отношений народов, сохранившихся лишь в самых древних преданиях и в тысячах измененных, а иногда и разбросанных фрагментах религиозного культа, догм, наречий, искусства, торговли, основных законов, местных обычаев, нравов и более поздних привычек, отчасти просвещенных, отчасти культурных, но отчасти выродившихся и почерпнутых из варварства соседних народов, тем не менее, сохранивших все оные излучаемые вещи, – однако все это, в том числе ранние межплеменные общения, в основном так и осталось для нас почти полностью утраченным. Кто не смог бы в лунную ночь, когда его взор обращен от лика спутника Земли, не увидеть множество фантастических образов, невольно вводящих в заблуждение, пока ранние сумерки не снимут чары, и при этом не выпить из источника Леты, когда от светлого лунного диска у него не исчезло бы осознание того, что излучало это обманчивое сияние, того, что создавало бы символический образ, несущий в себе историю нашей самой седой древности на Понте, прежнее излучение которой от нас затмило облако поздней истории, однако, несмотря на все свое бессилие, оно пробуждает полное предчувствий непреодолимое влечение. Вскоре, переходя от одного странного облика к другому, мы, правда, часто будем видеть только тень предмета и мерцание вместо тела, легко восприняв идеи или даже призраки за существа; но все же, возможно, если одному из нас не удастся спастись от заблуждения, то другому они в какой-то мере обеспечат спасение: тем самым заколдованный круг потеряет часть своей магии над нами, а определенные фантазии и сумраки уступят место глубокой ночи, а с исследованием единого основного соответствия окажется найденным и источник света, исходящие лучи которого преломляются в тысячах различных цветов и тонов.