– Вы здесь работаете? Мне кажется, что я Вас раньше видела.
Незнакомка посмотрела на Эмилию испепеляющим взглядом. Потом немного смягчившись, она сказала:
– Не знаю, где Вы могли меня раньше видеть. Извините, я тороплюсь! Всего доброго!
Что-то заставило Эмилию пойти за ней. Та шла быстро, не оглядываясь. Её грациозная фигура, ритмично цокая каблучками, направлялась к выходу. А Элька, как завороженная, мягко, словно кошка, спешила за ней.
У выхода произошло нечто странное: как только незнакомка отворила дверь наружу, Эля застыла, как вкопанная, и не смогла двигаться дальше, как будто неведомые силы схватили её за руки сзади и тянули обратно. Она, как в мифических сказаниях – превратилась в каменную статую или в соляной столб. Внутри она была собой, но не могла владеть своим телом. Сколько она так простояла – неизвестно, только неожиданно кто-то ущипнул её за руку, и она очнулась. Это был вахтёр – маленький щуплый старичок с живыми бледно-голубыми глазами, которые с интересом смотрели на Эмилию.
– Что с Вами, дамочка? Вы, как не в себе! Уже минут десять застывшая стоите. Может у Вас болезнь, какая?
– Всё в порядке. Я сама не знаю, что произошло, – улыбнулась Эмилия.
– Да…, тут, в нашей школе, всяко-разное случается.
– Например? – заинтересовалась Эмилия.
– Вот, к примеру, – вдохновился вахтёр, – Пошёл ученик тряпку намочить для доски, и пропал надолго. Нашли его через час, забившегося в тёмный угол, рыдающего и трясущегося от страха. Так и не поняли, что к чему. Или: учительница собрала родителей на собрание, вышла журнал взять, да и сама не поняла, как на чердаке очутилась. Там у нас маленький балкончик есть, на нём она и оказалась, сама не знала как. Странно, да?
– Да, странно! – откликнулась Эмилия, похолодевшая при упоминании балкончика.
– А всё это с тех пор началось, как случилась беда в нашей школе. Я тогда учителем работал, рисование преподавал.
– Расскажите, пожалуйста, – попросила Эмилия, совсем забыв о своей миссии наблюдателя.
– Так вот, – начал вахтёр важно, чувствуя Элькин интерес, – Это произошло в конце девяностых. Была у нас в коллективе учительница молодая. Симпатичная такая, математичка. Звали её Анна Михайловна. Она в то время недавно вышла замуж, муж у неё плавал по заграницам, то ли боцманом был, то ли помощником капитана. Красивая такая пара. И ребёнок у них родился – девочка, ей на тот момент третий год шёл. И вот приходит этот моряк из плавания и сообщает жене своей, что в порту приписки повстречал юную особу, которая ему голову вскружила, и страсть сумасшедшая в нём возникла и без неё жить теперь не может. Всё это он ей бесхитростно выдал в надежде, что она его поймёт и отпустит. Но ведь так просто не бывает. Началась депрессия у учительницы: всё из рук валится; ведь очень она своего мужа любила. К тому же она сиротой была, и не на кого ей было в горе опереться, не кому заступиться, выслушать, пожалеть. Да ещё ребёнок заболел. А семья мужа приняла его сторону и от неё отвернулась. В общем, трудно ей пришлось – вся на нервах была, измучилась.
Вахтёр замолчал, как будто припоминая те события. Вздохнул тяжело.
– Ну вот, – продолжал он, – Стала она доченьку свою иногда на занятия брать, усадит её за последнюю парту, даст карандаши, альбом, фломастеры, и та сидит себе, рисует. Как-то остались они в школе после второй смены, учительнице надо было срочно контрольную проверить. А что там дальше произошло, толком никто не знает, ведь в школе кроме них, только вахтёр, да техничка оставались.
