...Побудить русских прекратить атаки могли и такие причины, как истощение войск, большие потери и нехватка боеприпасов»[36].
Аналитики из штаба ОКХ, к сожалению, были не так далеки от истины.
Пора подвести итоги Смоленского сражения, продолжавшегося два месяца на огромной территории – по фронту до 650 км и в глубину до 250 км (хотя попытки наступать начались еще до 10 июля – даты, считающейся официальным началом Смоленского сражения).
Советские войска в результате тяжелых поражений в приграничных и последующих сражениях понесли огромные потери и утратили значительную часть вооружения и военной техники. В этих условиях наиболее приемлемым и реальным способом ведения военных действий для Красной Армии могла стать упорная оборона, первостепенной задачей которой стал бы выигрыш времени для создания резервов и ввода их в сражение. Но полностью отдавать инициативу противнику, чтобы он мог спокойно сосредоточивать силы для следующего удара – там, где ему это будет выгодно, – было недопустимо. Поэтому решение на проведение наступательных операций выглядело вполне обоснованным. Тем более что силы для их осуществления удалось найти.
К началу сражения в составе Западного фронта имелось 66 дивизий (из них 17 танковых и моторизованных) и две бригады. Конечно, армии первого стратегического эшелона понесли большие потери, их личный состав был измотан непрерывными боями в июле. Но на подходе были армии второго эшелона. По ходу операции в состав советских войск дополнительно были введены три фронтовых управления, девять управлений армий, 59 дивизий и две бригады. По словам И.В. Сталина, фронт только в августе получил 2 млн бойцов (людские ресурсы страны в это время еще позволяли это сделать без особого напряжения). Обстановка после поворота двух армий из состава группировки фон Бока на юг, казалось бы, благоприятствовала наступлению против сильно выступавшего на восток участка фронта с целью вернуть Смоленск. К тому же политическое руководство страны настаивало на активном противодействии противнику. И.В. Сталин учитывал потери противника (хотя и не верил фантастическим цифрам, фигурирующим в донесениях и сводках фронтов), и его устраивала война на истощение даже при соотношении потерь в пользу противника 1:5 – 6 и более. Вождь рассчитывал, что Германия с ее ограниченными человеческими и материальными ресурсами не выдержит напряжения, и гитлеровский режим падет под тяжестью своих преступлений. Сыграло свою роль и обещание Сталина союзникам, что линия Ленинград, Смоленск, Киев будет удержана. От них зависело решение, помогать или не помогать русским, если есть опасность, что все может попасть в руки немцев. Высшему командованию Красной Армии оставалось решить вопрос – если наступать, то где, когда и с какой целью.
Замысел контрнаступления на карте выглядел весьма впечатляюще. Удары по сходящимся направлениям должны были раздробить фронт противника, не имевшего крупных резервов, и привести к разгрому смоленской группировки противника. Но что стояло за красивыми стрелами? Созданные ударные группировки оказались слабыми (2 – 4 дивизии), с ограниченным количеством танков и артиллерии, слабо обеспеченными материальными средствами, в том числе боеприпасами. Некоторые командующие армиями (опергруппами) не имели достаточного опыта оперативной подготовки и организации боевых действий крупного масштаба, не умели массировать силы и средства на избранных направлениях ударов. Имеющиеся средства ведения боя, в том числе артиллерия и танки, использовались неэффективно. Вместо того чтобы создать на главном направлении мощный танковый кулак, немногочисленные танки раздавались по дивизиям.
