— Тамар, ты потеряла, — голос Лихого заставляет вздрогнуть.
Оборачиваюсь — на лестнице стоит. Смотрит, глазищами сверкает, в руке моя сумка. Нашлась пропажа — это хорошо. А вот оборотень — плохо.
— Спасибо, — спускаюсь на несколько ступенек, забираю у него сумку и бегу к двери — скорее открывать.
— Хотел за Игоря извиниться.
— За кого? — вылавливаю ключи из сумки и замираю.
— Горыныч — Игорь, — объясняет зверь. — Перебрал он с романтикой.
— Ясно. Извиняю, — бросаю без особого энтузиазма и открываю дверь. — Не надо больше приезжать сюда, — захожу домой. — И на работу ко мне не надо…
Договорить я не успеваю — Лихой оказывается у порога, держит дверь, чтобы я не закрыла.
— Меня Лёха зовут, — от его хищного оскала мне сильно не по себе. — В гости не пригласишь?
— Вроде Альфа должен быть умным, а ты тупой, как валенок, — отпихиваю наглеца. — Я же сказала, что не хочу видеть ни тебя, ни твоего братана.
Понимания от зверя ждать не приходится — он вламывается в хату как к себе домой.
— С ума сошёл?! — шиплю. — Проваливай давай!
Прихожая квартиры — поле неравного боя. Вытолкать в подъезд оборотня у меня не выходит, а вот шум получается.
— Это ещё кто?! — из зала высовывается баб Нюра в ночнушке.
Она с раздражением цокает, глядя на меня. Что со мной не так? Во взгляде бабки явное осуждение. Опускаю глаза и понимаю, куда она пялится — у меня пуговицы на блузки расстегнулись. Зашибись! Я в тёмном коридоре полуголая с мужиком. Да она меня за такое выселит без возврата средств! Быстро застёгиваю пуговицы.
— Молодой человек уже уходит, — я буквально выдавливаю волка за порог, но он — «недвижимость».
— Здрасьте, — волк приветствует хозяйку и смотрит на неё пристально.
— Таскает сюда шпану всякую… Сначала один пришёл — спрашивал её, потом другого притащила.
Ох, баб Нюр, знала бы ты, кто это…
На моё удивление, старуха уходит в комнату. Я в шоке. Бесстрашная бабка не обложила ни меня, ни гостя трёхэтажным и даже ментов позвать не пригрозила. Просто утопала к себе и всё.
— У меня из-за тебя неприятности будут, — шепчу волку. — Уходи.
— Не переживай, не будет неприятностей, — он вглядывается в темноту зала. — Спасибо, что не сказала Игорю от кого букет.
— Нет больше того букета, — хриплю. — Вали!
Оборотень хмыкает, снова дарит мне хищную улыбку, но помещение освобождает. Я быстро закрываю дверь, щёлкаю замком и прижимаюсь спиной к стене. В голове гул и пульс. Этот зверюга меня определённо волнует больше, чем следовало бы. Если усну сегодня, в кошмарах его видеть буду.
Снимаю босоножки и иду к себе. Квартира — «трамвайчик», чтобы попасть в мою комнату, надо пройти через зал. Через семь кругов ада, имя которым баба Нюра. Сейчас начнётся.
Иду. И ничего. Хозяйка лежит себе на диване, газетку почитывает. Не поняла, где скандал?
— Баб Нюр, вы извините, — иду на опережение. — Больше не повторится.
— О, припёрлась, шлында! — ворчит старуха, словно не видела меня минуту назад. — Завязывала бы ты, Тамара, по ночам гулять, сифилис всякий мне в дом тащишь. Выселю, — обещает дежурно.
— Вы в порядке? — интересуюсь на всякий пожарный.
— Не дождёшься, — фыркает.
Утверждать не берусь, но есть ощущение, что бабуля поймала небольшую амнезию. Не верится, что после увиденного в прихожей, она обошлась стандартным набором — шлында, сифилис, выселю.
— Спокойной ночи, — иду к себе.
Закрываю дверь и стою, не решаясь пройти в комнату. Мне кажется, что баба Нюра вот-вот опомнится, и закатит скандал с выселением. Но этого не происходит. Происходит тишина. Хозяйка только газетой шуршит — читает.
