Элен схватила подушку за угол и со всей силы врезала по голове Аманде:
– Почему наволочка блестит?
С ужасом обнаружив, что следом за подушкой с головы несчастной сполз пук волос.
Элен била, в истерике хлестала подушкой служанку, пока та не свалилась в угол.
Элен увидела, как с девушки пучками слезают волосы. Её череп был наполовину лысым, редкие пряди ещё свисали с него. Элен выпустила подушку, в ужасе посмотрела на свои руки. Схватила кувшины, стала лить на руки всё, что попадалось: вино, воду, пытаясь смыть с них отраву.
Элен накрыло первобытным ужасом. Она закричала, бросилась в коридор, пытаясь позвать на помощь.
Стража стояла не шевелясь, из своих покоев выскочила перепуганная, растрёпанная Армисия, Руфина не появилась.
Элен в панике металась по коридору, решила бежать к Мареве, ей навстречу появился Сеул.
Элен тыкала в сторону своих покоев, глотала воздух ртом. Схватила Сеула за руку, тут же выпустила, ощутив холодную сталь его браслетов с острыми шипами.
Побежала к себе, Сеул не отставал.
Армисия стояла на пороге её комнаты, не решаясь войти. Посторонилась, пропуская Элен и Сеула.
В комнате служанка ползала на четвереньках. Безумно оглядываясь по сторонам и тяжело дыша, собирала волосы с пола, прикладывая к лысой голове.
Растерзанная подушка валялась рядом, всё было залито кровавыми лужа вина. До Элен издалека добралась мысль, что сейчас на месте служанки должна была быть она сама! Она могла облысеть, или даже умереть.
Элен пыталась унять дрожь, сердце колотилось, как после стометровки.
Краем глаза она увидела, что Армисия сбегала за Маревой, изображение поплыло, а дальше темнота...
Очнулась Элен в гостинной. Было светло от того, что зажгли все свечи, имеющиеся в комнате. Марева прикладывала ей холодную тряпицу ко лбу.
Элен хотела вскочить, прятаться, девушке казалось, что теперь за ней охотятся. Только что она убедилась, что игры "плохой-хороший" закончились. Ей реально пытались навредить.
– Ну, ну, успокойся. С тобой всё хорошо. – Марева спокойно сидела рядом, ничему не удивлялась.
– Марева, кто-то хотел меня убить, – судорожно цепляясь за руку старухи, скороговоркой шептала Элен.
– Теперь всё хорошо, – Марева успокаивала дрожащую девушку.
– За что, я не сделала никому плохого – Элен тоненько плакала, размазывая слёзы по щекам.
– Когда решается судьба человека, демон в чёрном сердце распускает крылья.
Элен немного успокоилась. Встала, прошептала: "пойду к себе".
– Э, нет. – Марева усадила её обратно на диван. Туда теперь нельзя. Там всё уберут, помоют. А ты сегодня здесь поспи.
– Нет! – взвилась перепуганная Элен. Только не здесь. Тут до меня может добраться любой, – Элен снова разрыдалась, говоря сквозь всхлипывания:
– Я теперь всего боюсь. Вот пить хочу, а вдруг вода отравлена?
– Хочешь, иди поспи в своей каморке. Там ещё не занято. – Марева дружески потрепала девушку за плечо.
"Бежать с поля боя? Ну уж нет. Драться, так до конца", – к Элен вернулось самообладание, способность мыслить.
– Ладно, спасибо тебе, Марева. Я тут останусь. Скоро рассвет.
– Хорошо.
Марева ушла, Армисия, всё время простоявшая перепуганным истуканам, пошла в свои покои.
Тяжёлая, бессонная ночь продолжалась.
Для Элен принесли перину, свежие подушки, новое шёлковое бельё. Застелили диван, притушили свечи. Камин плескался жарким огнём, чернота ночи расползлась по углам. Снова было тихо.
Девушка сидела в любимой позе, подтянув колени к подбородку. Перед глазами обрывками мелькали картинки с бала, злые глаза Стеллы. Безумные, белые от ужаса глаза служанки, ползающей по полу. Элен засыпала, вздрагивала, вновь проваливалась в дремоту.
