Святослав принял дары и с малочисленной дружиной вернулся в Переяславец, где, оценив свои силы, решил, что лучше согласиться на заключение мира.
Цимисхий, однако, слишком опасался Святослава, чтобы смириться с его пребыванием на Дунае. Весной 971 года на придунайские земли выдвинулись византийские войска. «Впереди… двигалась фаланга воинов, сплошь закрытых панцирями и называвшихся бессмертными, а сзади – около пятнадцати тысяч отборнейших гоплитов [пеших воинов] и тридцать тысяч всадников. Заботу об остальном войске император поручил проедру[3] Василию; оно медленно двигалось позади вместе с обозом, везя осадные и другие машины», – писал Лев Диакон.
Вся эта мощь должна была обрушиться на Святослава неожиданно и внезапно, вероломно, ибо он искренне верил договоренностям о том, что его оставляют в покое, признав за Киевом владения на Дунае.
Византийцы сумели подойти скрытно и застать росов врасплох. Они выдвинулись на равнину Северной Болгарии и, легко захватив город Преславу, двинулись к дунайской крепости Доростол, в которой в то время находился сам Святослав.
23 апреля 971 года на близких подступах к крепости произошел первый бой: «Росы, стяжавшие среди соседних народов славу постоянных победителей в боях, дрались, напрягая все силы» (Лев Диакон). Казалось, победа византийцев была близка, но, несмотря на количественное превосходство нападавших, которые использовали «военные машины», метавшие камни на большие расстояния, стремительной и скорой победы не получилось. Под Доростолом росы сражались ожесточенно и мужественно почти три месяца!
Греческий летописец-хроникер, подробно описывая те события, ссылается на сообщения многочисленных лазутчиков, знавших язык росов. Лев Диакон не скрывает своей неприязни к язычникам, как врагам; тем более ценны его высокие оценки как самого Святослава, так и его дружины: «…этот народ безрассуден, храбр, воинствен и могуч…»
21 июля 971 года «на рассвете, – продолжает Лев Диакон, – Святослав созвал совет знати» и, выслушав предложения, сказал: «Не пристало нам возвращаться на родину, спасаясь бегством; мы должны либо победить и остаться в живых, либо умереть со славой».
Переданы заветные слова и в «Повести временных лет»: «Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим – должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвым неведом позор. Если же побежим – позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о себе сами позаботьтесь».
И снова обратимся к историческим хроникам Льва Диакона: «…выслушав речь своего повелителя, росы с радостью согласились вступить в опасную борьбу… они… построились в мощную фалангу и выставили вперед копья. <…> С неистовой яростью бросался Святослав на ромеев и воодушевлял к бою ряды своих…»
Тогда лучший из лучших византийских воинов, телохранитель Цимисхия Анемас, «устремился на [предводителя росов] и, ударив его мечом по ключице, поверг вниз головой наземь, но не убил. [Святослава] спасла кольчужная рубаха и щит». Соратники князя растерзали Анемаса и с воодушевлением «начали теснить ромеев… Но вдруг разразился ураган… поднялась пыль, которая забила им глаза… Ромеи преследовали их до самой стены, и они бесславно погибали. Сам Святослав, израненный стрелами, потерявший много крови, едва не попал в плен; его спасло лишь наступление ночи…»
