«И он не первый, кто спрашивает», – признался Зейн.
«О чём спрашивает?»
«О тебе», – подстраховался Зейн.
«А что насчёт меня?»
«Парни спрашивают меня о тебе», – ответил Зейн. «Они думают, что я контролирую твой социальный календарь или что-то в этом роде».
«О чём спрашивают?» повторил я, глядя на Зейна.
«Дорогу», – быстро сказал Зейн, указывая вперед. Я посмотрела назад и выпрямила машину. Я сделала глубокий вдох и снова повторила свой вопрос.
«Они хотят знать кое-что, – сказал Зейн, – например, есть ли у тебя ко нибудь. Мне не нравится, как они это говорят, поэтому я как бы отмахиваюсь от них».
«Что ты сказал?» спросила я, размышляя, стоит ли мне злиться.
«Мейсон спросил, есть ли у тебя пара на выпускной», – сказал Зейн, затем он посмотрел в пассажирское окно и пробормотал что-то, чего я не поняла. Я чувствовала беспокойство Зейна. Оно было таким же, как будто он снова пролил чернила на платье моей куклы.
«Зейн?»
«Я сказал ему, что у тебя свидание», – сказал Зейн.
«И что?» сказала я, «он придурок».
«Он как бы обошёл школу», – сказал Зейн. Он стиснул зубы и оглянулся на меня.
«Что он спрашивал обо мне?»
«Что у тебя уже есть пара», – признался Зейн. Злость, смешанная с облегчением, быстро наполнила меня. Злость на то, что я осталась без пары из-за брата, и облегчение от того, что я не была изгоем в обществе. «Дорога!» крикнул Зейн.
Мои глаза расфокусировались, и я вернула машину через осевую линию на свою полосу. Миллион чувств пробежало через меня, и я потеряла концентрацию. Я почувствовало, как чувства моего отца смешиваются с моими собственными, стабилизируя ход моих мыслей. Гнев уменьшился.
«Мысль о том, что Мейсон может заговорить с тобой…» сказал Зейн, «ну, я хотел ударить его». Я глубоко вздохнула и сосредоточилась на дороге.
«Он бы убил тебя», – сказала я. Мейсон был звездой футбольной команды. Одна из причин, по которой школа не стала слишком глубоко изучать дело о взломе.
«Я солгал», – признался Зейн. «Я не думал, что деломожет зайти так далеко. Они не должны были спрашивать меня о тебе». Я чувствовала противоречие в его мыслях. Он хотел всё исправить и в то же время повторить это снова. Какие бы проблемы у нас ни были, Зейн и я были братом и сестрой. Намного ближе, чем большинство, благодаря моей силе.
«В следующий раз, – сказала я так спокойно, как только могла, – говори мне, когда происходит такая ерунда».
«Извини».
«С кем, ты сказал, я иду?» спросила я.
«С каким-то парнем из колледжа», – ответил Зейн, – «он намного больше Мейсона». Мне пришлось рассмеяться. Мой брат защищал меня как мог, а теперь у меня был воображаемый парень, похожий на Франкенштейна. «Я не хотел, чтобы он подумал, что у него есть малейший шанс», – добавил Зейн в свою защиту.
«Он и не подумал», – сказала я, когда мое дыхание восстановилось, – «и спасибо тебе».
«Ты не злишься?»
«Я просто в ярости», – сказала я, – «и в тоже время благодарна». Как я могла держать это против него? Я не могла, а тем более с силой моего отца во мне. Мне действительно нужна была пара на выпускной, но ещё больше мне нужен был верный брат.
«Ты знаешь, что маме не нравится, когда ты блокируешь папу», – сказал Зейн почти без обиняков. Он почувствовал, что я снова впускаю отца.
«Она никогда ничего мне не говорила, – сказала я, – я делаю это только тогда, когда хочу почувствовать только себя. Иногда это трудно, быть со всеми».
