Я полюбопытствовал:
– Недавно – это когда?
– Вчера. Приказ по министерству был подписан вчера, а переговоры шли с полгода.
– До этого где служили? – продемонстрировал я знание театра.
(На театре не работают, там служат.)
– В Новгородской драме, очередным.
Главные режиссеры не частые гости в моем доме. Собственно, Кошелев был первым, а лет через двадцать главный режиссер муниципального театра из Тынды вторым и, видимо, последним. Поэтому я принял нежданного гостя со всем радушием.
Он объяснил: в Норильске наконец построили новое здание театра. К открытию сезона в новом театре нужна пьеса. Что-нибудь особенное. Лучше на местном материале. Искали подходящее, не нашли. В реперткоме Минкульта посоветовали обратиться к вам. Вы же работали в Норильске?
Я подтвердил.
– Уже хорошо, вы в теме, – обрадовался Кошелев. – Пьеса нужна вроде «Города на заре». Комсомольцы-добровольцы, Заполярье, черная пурга и все такое. Ну, понимаете.
Я понимал. Но никакой охоты писать пьесу о комсомольцах-добровольцах у меня не было.
– Норильск строили не комсомольцы-добровольцы, а зэки, – напомнил я.
– Да, да, знаю, – горестно покивал он. Горестно не от сочувствия к зэкам, а потому что пьесу с зэками Главлит ни за что не пропустит. – Но в пятьдесят шестом году приехали шесть тысяч молодых ленинградцев и москвичей. Может, о них?
– Завенягин, – сказал я.
– Гениально, – сказал Кошелев.
У меня давно шевелилась мысль написать о первом начальнике Норильскстроя Завенягине. Фигура крупная, с крутыми драматическими поворотами в биографии. Он так и просился в пьесу. Начальник Магнитки, он был назначен первым замом Орджоникидзе. Но в тот день, когда Завенягин приехал в Москву, Орджоникидзе застрелился. Любимый ученик Серго оказался между небом и землей. Он ходил в наркомат, сидел в пустом кабинете, а по ночам ждал, когда за ним приедут. (Я об этом писал в «Северных быличках»). И вдруг – неожиданный поворот.
Цитирую пьесу:
«СТАЛИН. Мы сейчас обсуждаем кандидатуры… ищем человека, который мог бы возглавить строительство (задержался у стола, заглянул в бумаги) Норильского горно-металлургического комбината. Как мы выяснили, предложения товарищей из Управления кадрами не могут быть приняты. И у меня появилась мысль… у нас же есть такой человек! Талантливый инженер, крупный организатор промышленности, все мы его хорошо знает и ценим. Я говорю о товарище Завенягине. Как заместитель наркома он должен присутствовать на этом заседании… он здесь?
ЗАВЕНЯГИН. Да, товарищ Сталин.
СТАЛИН. Сидите, товарищ Завенягин. Я пока просто размышляю… делюсь с членами правительства своими соображениями. Возникают два вопроса. Первый вопрос, который мы всегда задаем себе: справится ли этот товарищ с делом? Вся деятельность товарища Завенягина проходила у нас на глазах. Он сумел в корне перестроить работу Магнитогорского комбината, дал самый дешевый металл. И мы не удивились, когда в этом же зале наш незабвенный Серго настоял на назначении товарища Завенягина своим первым заместителем, иначе говоря – вторым человеком во всей нашей социалистической индустрии. Увы, ученику не удалось поработать с учителем. Не выдержало горячее сердце Серго. И наш молодой товарищ разделил с нами наше горе. Я помню его слова с трибуны Мавзолея, очень хорошо помню…
ГОЛОС ЗАВЕНЯГИНА (документальная запись выступления на траурном митинге). «Рабочие, работницы Магнитки и все трудящиеся Урала, от имени которых я выступаю, потеряли в лице товарища Серго Орджоникидзе своего верного и близкого друга. Велико наше горе! Особенно велико оно у тех, кто воспитан им, кто видел в нем нежного отца и полного сердечной дружбы бесстрашного и талантливого руководителя и наставника. Товарищ Серго не может умереть для дела, за которое он боролся. Его имя стало нашим знаменем…»
