– Исчезать не будешь?
– Не буду.
– Ну, смотри. Хозяину скажу. Как он решит.
– Ты ему скажи, обязательно скажи – это, наверно, ТО САМОЕ блюдо.
– Да ты уж ему раза два говорил, что то самое. А потом оказывалось, что нет.
Старик убеждённо сказал:
– Нельзя заранее знать. Надо испытать. Если блюдо плохой человек делал, у которого только руки умные – плохое, пустое будет блюдо. Если только для того, чтобы в могилу положить, делали – тоже пустое блюдо будет. Надо блюдо, которое Тенгри сам для себя делал, Эрлик делал.
– Как же он сам будет делать? Ты же говорил – он из верхнего мира, он дух, не человек.
– Ты не понимаешь ничего, – презрительно сказал старик. – Тенгри, Эрлик, Умай, Ер-суб – все они духи, но могут в человеке жить, в средний мир спуститься. Иди, позови того, кто понимает.
– Хозяину скажу. Он решит.
До Хозяина в тот день добраться оказалось не просто. Уехал Демидыч с гостем петербургским на Тагил-реку, туда, где новые заводы ставить задумал. Стало быть, нескоро будет. А пока надо самим управляться. Гаврила отправился в контору, нашёл приказчика Ивана Михайловича Карпова.
– Что ж, Михалыч, поспрошал своих мастеров? Не из беглых ли кто каторжников блюдо украл?
– Бог их знает, а только вроде не они. Никто ночью из палаток жилых под медеплавильным заводом не отлучался. И вообще мои возле конторы и хозяйского дома не шастали – караульщики твёрдо знают. Никого не было.
– Так-так. Не твои, значит.
– Я вот что думаю, Гаврила Семёнович: почему тати серебра-то не тронули, а только блюдо взяли?
– Я и сам в изумлении. Деньги и блюдо принесли гостю вечером. А как Акинфий-то к ночи уехал, то Беэр в его спальную комнату перебрался – там шкап понадёжнее, да серебро-то и положил туда да запер. А блюдо на стол около постели своей поставил, чтоб, значит, утром при свете верней рассмотреть. Потом, ты знаешь, ящерки к нему приходили. Но одна, хозяйкина, блюдо взять, вроде, не могла: Хозяйка их осматривает потом – именно на этот случай осмотр у них делается. Ну, может, и ещё зачем там по-женски… А вот вторая… Она-то откуда взялась? Кроме неё, некому. Сам смотри. Твои около хозяйского дома не ходили. Ящерка не брала. Прислуга в хозяйские покои по ночам ни шагу, за этим сама хозяйка демидовская Авдотья Федотовна следит. Кто ж тогда? Она, ящерка вторая – некому больше. Вот теперь и думай: кто ж она такая и зачем то блюдо золотое исхитила? Я так соображаю: девка та, видимое дело, по подземному ходу прошла. Хозяйский дом соединён ходами с конторой, заводом и обоими берегами пруда, а на том берегу – со вторым нашим тайным молельным домом, что не под землёй, а на земле стоит. Может, и ещё из этих ходов в какие-то там тайные подземелья пути есть, о которых мы с тобой не ведаем – но уж это на нет и суда нет.
– Значит, девка – если это она – могла пройти либо из конторы, либо из завода, либо от пруда?
– Теперь: сам ты знаешь, что из завода по тайному ходу только ты сам золото да серебро Хозяину, а потом и в подземный монетный двор носишь, а более никто туда доступа не имеет. Скажи ты мне: мог ли кто чужой про тот ход узнать? Не пробралась ли девка какая к мастерам твоим тайным, в подземелья заводские?
– Про это, Гаврила Семёнович, я и сам додумался. Так, сяк прикидывал – не выходит, не было ни у кого доступа к тайному ходу заводскому.
– А из конторы?
– По той же самой причине и из конторы никто пройти не мог. Остаётся пруд.
