– Носить должна и никому не говорить, что я подарил – не люблю. А если спросят, скажешь, что по дешевке с рук купила у какой-то старухи, – ответил Кузя. Начался антракт, и в гримерку-оркестровку, с шумом отворив двери, ввалились музыканты. Все разом замолчали, увидев обалденной красоты цепочку на шее Линки.
– Ништяк, – протянул Гуцул и перевел взгляд на Кузю.
– Штяк-штяк, но я здесь не при делах. Вошел, а она примеряется. Мне, кстати, тоже понравилось, – сказал Кузя, а потом добавил, – пойду в буфет за горючкой, такую красоту обмыть надо.
И ушел. А ребята принялись рассматривать украшение и гадать, сколько же оно может стоить? Слива, стоявший позади, посмотрел на Василину, и она еле заметно кивнула головой. Это событие вдруг перевернуло все вокруг Василины, все ее сознание, все ее мысли и мечты, весь окружающий мир, всю ее шумную, но тихую жизнь. Обмывали обновку весь вечер, но продолжения не последовало. Перед последним отделением Кузя сказал, что завтра рано вставать, и ушел. Но Василину все равно переполняло счастье не из-за дорогого подарка, сделанного ИМ, а от мужского сдержанного поступка. И в ее душе почти не осталось сомнений – это ОН. Слива подвез ее, сияющую, радостную и взволнованную, как обычно, до дома. Она сказала «Пока!» и неожиданно чмокнула его в щеку, выпорхнула из машины и побежала к калитке со своей вечно болтающейся сумкой на плече. Слива посидел еще немного, вздохнул и уехал.
Василина не вбежала, а просто влетела в дом и набросилась с поцелуями на поджидавшую ее Мамашулю, сказала ей, что ужинать не будет, помчалась в свою комнату и закрылась там. Ее разрывало счастье изнутри, ее просто трясло от счастья. Она разделась и легла в постель, но тут же встала и чуть не запрыгала от радости. Потом включила настольную лампу над своим школьным столом, достала из сумки футляр, открыла его и долго любовалась подарком. Потом вдруг решила показать подарок бабушке, но передумала. Потом выключила свет и снова легла, и опять встала и уселась на кровати. Она просто не знала, что ей делать с собой, она не могла ни стоять, ни ходить, ни лежать – она не могла дышать. Ни разу в жизни она не испытывала такой радости, такого полного, неведомого доселе ей счастья.
К утру усталость взяла свое, и Василина задремала. В полусне к ней вроде бы приходила прабабка Катерина из Лондона. Появилась какой-то светлой тенью в комнате и с печальной улыбкой на бледном, размытом лице. – Василинка! – произнесла она. – Ты же знаешь – не все то золото, что блестит. Смотри в суть, не глазами и даже не сердцем, а смотри душой – она дальше видит. Учись ею смотреть, и разглядишь.
Утром Василина открыла веселые глаза и, соскочив с кровати, бросилась к столу, испуганно думая: «А вдруг все это сон?» Но подарок лежал на месте. Схватив его, Василина побежала в ночнушке и тапочках к Мамашуле, но ее дома не было.
Василина оделась, взяла сумку и направилась в больницу к Ларисе Ивановне. Ей просто необходимо было с кем-то поделиться своей радостью. Когда она вбежала в кабинет старшей медсестры, та, оторвав взгляд от журнала, проговорила:
– Что, опять, подруга?!
– Да нет, Лариса Ивановна, мне просто некуда больше с этим пойти, – весело ответила Василина, достала из сумки футляр и рассказала все.
– Поздравляю! – также весело отреагировала Лариса Ивановна. – Поздравляю тебя! Ты влюбилась.
