Рядом горел костёр, но тепла она не ощущала вовсе.
– С тобой не имели права так поступать, – стоило незнакомцу склонить голову, как пламя костра осветило его лицо.
София почувствовала укол в сердце, оцепенела.
Незнакомец был умеренного телосложения, сутуловатый. Тёмно-русые с проседью волосы и короткая борода выглядели грязными и спутанными. Под глазами пролегали глубокие тени, заметные даже в полутемноте.
В зелёных глазах отражалось пламя костра. Шрама на его лбу не было.
– Главное, что ты выжила, – незнакомец возвратил свой взгляд на огонь. – И теперь ты в безопасности.
София прервала дыхание, схватила себя за шею. Из глаз заструились невыносимо жгучие слёзы.
– Знаю, – продолжил незнакомец, по-прежнему отказываясь встречаться с ней взглядами. – Знаю. Но если ты хочешь, чтобы тебе стало легче – нужно приложить усилия.
С пальцев незнакомца сорвался ещё один светлячок – крупинка света взмыла вверх, закружилась, не тая, в стылом воздухе. Робко подмигивая, крупинка подлетела и легла на руку Софии.
София ожидала почувствовать жжение на коже, но заместо боли ощутила лишь приятное тепло.
– Послушай меня, грачонок, – повторил незнакомец. – Главное сейчас, что ты выжила. Ты разрешишь мне тебе помочь?
София не шевелилась. Взор её застилали слёзы, с трудом удавалось различать кружащиеся крупинки света, что прежде она приняла за живых светлячков.
– Как тебя зовут?
«София», – мысленно ответила она, но собственный голос её не послушался. – «Меня зовут… звали София. Но больше никого не осталось, кто бы помнил моё имя. Кто бы мог узнать меня. Может так будет лучше. Ведь я не хочу, чтобы кто-то узнал о том, что со мной произошло. Я чувствую страх и стыд. А ещё отвращение. Отвращение к самой себе».
София пришла в себя и поняла, что незнакомец всё это время ждал от неё ответа. Он выглядел задумчивым, может быть даже сердился на неё за её никудышность.
Крупинка света на руке Софии исчезла, обратившись в пепел.
«Он знает обо мне правду, знает, что со мной произошло», – София сцепила ледяные пальцы.
– Мне нужно к тебе как-то обращаться, – вздохнул незнакомец. – С этим ничего не поделаешь. Даже если ты не хочешь называть мне своего имени. Не называть же тебя и дальше грачонком, ведь так?
Незнакомец помолчал, и молчал он долго. София успела испугаться, что он начнёт кричать. Возможно, даже ударит её по лицу.
София вдруг поняла, что лицо её и вправду ощущается тяжело, неправильно. Она коснулась своего лица. Запястье её так и застыло, поднятое.
– Не снимай повязку, – в голосе незнакомца София уловила тревогу. – Ещё рано.
София с трудом присела, ощупала на себе незнакомую одежду и плащ, служивший покрывалом. От плаща пахло конским потом и навозом. Она повернулась и уткнулась носом в стенку шалаша, служившего ей укрытием.
– Теперь это твои вещи. Не бойся их запачкать. Они и без того нуждаются в стирке. Я должен сказать. Должен был сразу, но не хотел пугать тебя. Я знахарь. Зна-харь. Прости, я плохо говорю на твоём языке. Понимаешь, что я говорю? Мне стоило сперва… спросить тебя об этом.
«Знахарь!» – София помертвела, представив, как этот незнакомец притрагивался к её телу, пока она была без сознания.
Притрагивался. Притрагивался. Человек со шрамом на лбу. Запах гари и мочи. И ещё – сладко-приторный. Запах разложения. Она была знакома с этим запахом. Ей часто приходилось видеть мёртвых, провожать их в последний путь вместе с отцом.
