– Во-во, и мои меня… те же вопросы каждый день, проходу мне не дают.
Наверное, я веду себя так же по отношению к солнцу, но оно и правда зачастую не просто согревает, а выжигает меня своим теплом. Но только стоит ему уйти, как становится одиноко, страшно и холодно. Интересно, а если бы родители тех детей больше не смогли их подогревать своей любовью, ушли на время или навсегда, почувствовали бы эти дети то, что я чувствую? Другое дело – луна. Луна прекрасна, она не душит тебя, но она остаётся холодной и не даёт тебе ничего, как бы ты ни восхищался ей… Она может осветить твой путь, но не более. Почему-то я думаю о Милой, когда вижу луну.
Вот и в эту ночь было невыносимо холодно, всё время слышались странные звуки, подбивающие мою фантазию на создание жутких чудищ. И если бы не конь, то было бы ещё и одиноко. Сено тоже не отличалось удобством.
– Как тебе не холодно, не понимаю. Неужели твоя тонкая шерсть тебя спасает? Интересно, стоя спать удобно? Глупый конь, был бы ты добрым и ручным, не пришлось бы тут сторожить тебя… Я бы хотел быть сейчас совсем в другом месте… На корабле, например, или в пустыне с караваном верблюдов. Я читал, что они могут не пить воды несколько недель, чтобы преодолеть пустыню… Жаль, что ты не верблюд… Эх… уже с глупыми лошадьми разговариваю.
Конь пристально смотрел, можно было подумать, что он прекрасно понимает всё мной сказанное.
– Ну что ты смотришь так, как будто я подопытный кролик. Ты не слышал, что в обществе это не принято и грубо?
Я представил коня во фраке, на званом ужине, кланяющегося всем гостям. Хихикнул от безумия своей же фантазии.
Ответом был поворот коня лицом к стене. Выглядело как окончание нашего немногословного разговора. Я тоже решил развернуться и попытаться уснуть.
Проснулся я от дикого визга конюха и громкого грозного ржания.
Что случилось, несложно догадаться: конюх решил не будить меня и хотел попытаться почистить лошадь. Однако нашему гостю не понравился такой расклад, и он заявил о своём протесте в весьма характерной для него форме. Укус пришёлся ровно в ладонь. Рука сразу разбухла, поэтому мы побежали к Нани за примочками.
– Зачем ты полез к нему, знаешь же, что он дикий и безумный, – сокрушалась Нани.
– Да я думал, Пол приручил его, он же спал рядом с ним, почти в обнимку… – проскулил конюх.
– Как это?! – Я был крайне удивлён, как я мог не почувствовать, да и вообще, как он выбрался, я же повесил амбарный замок и цепь…
– Не знаю, но стойло было открыто нараспашку, а на дикого безумца он не был похож. Когда я вошёл, он не спал, но лежал рядом. Увидев меня, спокойно встал и пошёл в стойло, я ещё подумал, что ты довольно быстро управился с одомашниванием.
Я был крайне удивлён, но сразу нашёлся ответ: стало холодно, а вдвоём теплее. Однако для лошади такая температура не особо чувствительна. Но амбарный замок не давал покоя. Нужно было срочно проверить мою гипотезу, поэтому я при первой возможности отправился в конюшню.
Я приблизился к жеребцу ближе, чем обычно, он не обратил ни малейшего внимания на меня. Я погладил его, только ухом дёрнул нервно. Хм… интересно. А если я попробую оседлать его?
«Размечтался, меня никто не смеет седлать, седлай того дурака с жирными пальцами».
Эта фраза так явно послышалась у меня в голове, что я застыл на месте как каменный. Она, будто поток воздуха, снесла меня.
– Что это?! Кто это?!
