Выше своей гордости - страница 2

Несмотря на жгучее желание покинуть это гнилое место, Мэриан почтила своей компанией родителей. Она прошлась с отцом до купцов, они яро обсуждали свои дела, которые, как мы все знаем, имеют свойство меняться. Дискуссия была в самом разгаре, когда они подошли к ним.

– Месье и Мадам Леруа, давно не видели вас в наших рядах, простите за наш спор, – в одночасье раздался хохот на весь зал, в котором Леруа явно были ни к месту.

– Нет – нет, что Вы, для меня большая честь в очередной раз вознести Его Величество, – ответил Мсье Леруа.

– Вы слышали? – начал Барон де Фраузе. – Отцу Жан-Луи Ле Лугра не удалось сохранить контроль над колониями в Великобритании.

– И теперь Хартфорд отправляет нам своих поселенцев, прекратив торговые поставки, – дополнил граф Мюрле.

– Технически, микмаки^>5 сбежали оттуда в наши колонии на британских островах, – и пока Фраузе смаковал своей видимо только купленной сигарой, Мсье Мюрле решил продолжить за него.

– И теперь Иль-Сен-Жан и Иль-Рояль атакованы беженцами.

– То есть, по-вашему, апатриды^>6 не имеют право на хлеб и кров? – дерзко возразила Мадемуазель Леруа.

– Сбавьте тон, юная леди, – удивленный выступлением особы, Барон поперхнулся и отодвинул сигару.

– Фривольность не делает Вас краше, совсем наоборот, – отпарировал Фраузе.

– Я прошу прощение за поведение моей дочери, она…

Не дав закончить Мсье Леруа свою пламенную речь, Барон поднял руку, в знак примирения, но все же обратился к Мэриан.

– Такие разговоры могут привести к эскалации, Мадемуазель, – насмешливо напомнил он.

Недолго мешкая под суровым взглядом матери, Мэриан вновь принялась исправлять положение, уже второй раз за этот вечер.

– Прошу меня простить за вольности, которые я себе позволила, и за покой, который успела нарушить, – слегка, склонив голову ответила Мэриан, даже не взглянув на господ.

У Барона была какая-то неясная тяга к прерыванию людей, и если у других господ это легко связать с чувством собственной значимости и возвышенности, то Фраузе попросту не любил пустых речей. Время для него слишком ценный ресурс, который он не любил тратить зря.

– Мадемуазель Леруа, не желаете прогуляться? – вдруг спросил он.

Вопрос Барона застыл в воздухе на какое-то время и удивил не только Мэриан, но и, пожалуй, всех присутствующих гостей. Мадемуазель краем глаза взглянула на мать и робко кивнула Барону в ответ, словно кланяясь, и лишь сверкая своими слегка розоватыми ланитами, обернула свое предплечье через вытянутый к ней рукав камзола.

– С удовольствием, Мсье Фраузе.

Она всегда осознавала, что переходит ту грань, после которой нет свободы. Она также осознавала, что во всех этих разах всегда было немыслимое везение – иначе как объяснить, что она до сих пор пребывает в обществе этих достопочтенных дворянин.

– Я сделаю Вам одолжение, соврав собственной голове, что этого не было, – высказался он. – Но лишь из уважения к Вашему отцу, ведь знаю его с самого детства.

– История повторяется, – напомнила она ему.

– Должно быть Ваша матушка без устали напоминает Вам о потомстве, которое так все хотят видеть от женщин Вашего возраста, – позволил себе высказать Барон.

Барон Элуа де Фраузе был весьма неплох собой. Для своих лет он сохранил юношеский настрой к жизни, чем был похож на Мэриан Леруа, но, в отличии от нее, знал этому цену. И хотел показать ей, насколько она велика. Именно поэтому вел с ней эту непринужденную беседу. Он был одет немного иначе, чем прочие мужчины. Это был не привычный всем habit à la française