– Если моя лошадь выигрывает, они тоже выигрывают. Если лошадь проигрывает, они теряют не свои деньги, а мои.
– Чистенько!
– Да. Потом проходит несколько недель, сезон гладких скачек заканчивается, подходит время стипль-чезов. А вы, мой тренер, нашли для меня превосходного молодого стиплера, действительно первоклассную лошадь. Я ставлю на него в первой скачке, и он выигрывает без особого труда. Я восхищен. Но и озабочен, потому что вы мне сказали, что в Сэндаун-парке будет скачка, словно специально для него созданная, и что он непременно выиграет, и советуете сделать на него очень крупную ставку. Но теперь я исполнен жутких страхов и подозрений, и, поскольку этот конь мне особенно нравится и мне не хочется, чтобы он сломался оттого, что его придерживают, когда он мог бы победить, – а я уверен, что с двумя другими лошадьми именно это и произошло, – я говорю, что не буду на него ставить.
– Это встретили в штыки?
– Еще как! Вы энергичнее, чем когда бы то ни было, убеждаете меня сделать крупную ставку. Я отказываюсь. Вы явно разочарованы и предупреждаете меня, что я об этом пожалею, потому что лошадь непременно выиграет. Я отвечаю, что обожду до другого раза. Вы говорите, что я совершаю большую ошибку.
– А когда я все это говорил?
– Вчера.
– А сегодня? – спросил Чарли.
– А сегодня мои подозрения разыгрались с новой силой. Сегодня я подумал, что, быть может, вы дадите коню выиграть, если он сможет, специально затем, чтобы доказать мне, что я промахнулся, не поставив на него. Так что в следующий раз вы без труда убедите меня сделать самую крупную ставку.
– Эге-ге!
– Именно. Поэтому сегодня я не сказал вам, что некоторое время назад я, из-за возникших у меня подозрений, открыл кредитный счет на тотализаторе и поставил там тысячу фунтов на свою лошадь.
– Какой вы нехороший!
– Разумеется.
– И ваша лошадь выиграла.
– Он выглядел великолепно. – Я криво улыбнулся. – А после скачки вы мне сказали, что я сам виноват, что не поставил на него. Вы сказали, что предупреждали меня. И что в следующий раз мне стоит слушаться ваших советов.
– И что?
– И тогда, – я вздохнул, – тогда все мои подозрения превратились в уверенность. Я знал, что он обманывал меня и другими способами. По мелочам. Множество мелких предательств. Ничего страшного. Я сказал ему, что следующего раза не будет. Я сказал, что забираю лошадей.
– И что он сказал на это?
– Он не спросил почему.
– О боже! – сказал Чарли.
Я рассказал Чарли обо всем, что произошло в этот день. Постепенно вся веселость оставила его, и под конец он сделался чрезвычайно мрачным.
– И он останется безнаказанным, – сказал Чарли, когда я закончил.
– Да, конечно.
– Вы ведь помните, что его отец – член Жокейского клуба?
– Помню.
– Джоди Лидс – вне подозрений!
Отец Джоди, Квинтус Лидс, добился высокого положения в мире скачек благодаря тому, что родился пятым сыном пэра, владел несколькими скаковыми лошадьми и был знаком с нужными людьми. Он обладал внушительной внешностью – высокий, плотный, красивый, – и его голос и манеры источали глубокую уверенность в себе. Он умел пронизывать людей взором красивых серых глаз, глубокомысленно поджимать губы и таинственно качать головой в ответ на вопросы, показывая, что знает, но не имеет права отвечать. Я про себя думал, что его благородный вид и величественные манеры – нечто вроде великолепных портьер, предназначенных для того, чтобы скрывать внутреннюю пустоту. Впрочем, он, несомненно, был человек честный и благонамеренный.
