Сквозь открытое окно врывался восхитительно свежий воздух. В первые мгновения Петр просто дышал, освобождая легкие от смрада подземелья. Мелькнула мысль о побеге, но быстро пропала. За окном виднелся лишь самый верх замковой стены, да еще небо. Судя по высоте, прыжок закончится лишь тем, что он сломает себе ноги.
Отдышавшись, разведчик осмотрелся. Одну из стен занимал огромный книжный шкаф. Корешки некоторых книг были чудовищной толщины, другие фолианты выглядели очень древними. Пахло в помещении старой бумагой.
Сбоку от окна стоял массивный письменный стол, изготовленный, скорее всего, в прошлом веке, когда делали прочно, на столетия. За ним располагалось кресло с высокой спинкой.
Послышался шум шагов, и вошел Виллигут. Вслед за ним появились двое охранников, тех же самых, что были в подземелье. Один из них тащил сверток.
– Я знаю, что вы говорите по-немецки, – сказал бригаденфюрер, усаживаясь в кресло.
– Да, – мрачно буркнул Петр.
– Хорошо, – Виллигут удовлетворенно кивнул. – Вам принесли одежду, так что переодевайтесь. А то сейчас от вас слишком пахнет.
И немец сморщил нос. Капитан развернул сверток, положенный ему на колени. Там оказалась ослепительно белая форма унтерштурмфюрера тридцать седьмой кавалерийской дивизии СС «Лютцов».
– Я не буду это носить, – проговорил Петр решительно, и одежда полетела на пол.
– Зря, – печально вздохнул Виллигут. – Гражданской одежды у нас все равно почти нет. Есть еще черная форма, имеется серая, и в большом количестве. Но ее я вам даже и не предлагаю. Одевайте это.
– А вот вы стали бы носить форму Советской Армии? – спросил Петр воинственно.
– Да, – кивнул старый эсэсовец. – Если бы не было иного выбора. Не в форме дело. Вот если бы на мне не было этого мундира, разве бы вы отнеслись ко мне по-другому?
– Ну, скорее да, – поколебавшись, ответил Петр.
– Эх, сильно вас изуродовало большевистское воспитание! – Виллигут укоризненно покачал головой, словно дедушка, слегка осудивший любимого внука. – Надо смотреть на внутреннюю сущность, а не на внешнюю оболочку. Можете содрать нашивки и погоны, если они так мешают.
Петр угрюмо набычился:
– Не буду! И зачем вы, вообще, меня сюда притащили? Уж лучше в подвале, но с товарищами, чем здесь, с вами!
– Ладно, – довольно легко согласился Виллигут. – Не хотите одеваться – ваше дело. А цель вашего освобождения я объясню позже. Сейчас же позвольте представиться. Я – Карл Виллигут.
– Ну-ну, – хмыкнул Петр.
Но бригаденфюрер не обратил на скепсис никакого внимания.
– Вы ведь родом из Прибалтики? – спросил он.
– Нет, – ответил Петр уверенно. – Я с Поволжья.
– Хм, странно, – бригаденфюрер нахмурился, но тут же на его лице возникла довольная улыбка. – Там ведь была республика немцев, если не ошибаюсь?
– Была, – кивнул капитан, не очень понимая, к чему клонит нацист.
Дальние предки Радлова вроде и в самом деле были из колонистов, во времена Екатерины Второй приехавших осваивать дикий край. Но какое это имеет значение?
– Так вот, вы по крови – немец, ариец, если хотите, – Виллигут говорил терпеливо и спокойно, как учитель в классе для умственно неполноценных детей. – И имя ваше должно звучать как Петер Радлофф.
– Ну уж нет, – замотал головой Петр. – Я – советский человек, а уж кто по крови – это неважно.
– Это как раз важно, – бригаденфюрер устало вздохнул, досадуя на непонятливость собеседника. – Все же еврейские комиссары забили вам мозги своими бреднями! Помните тот прибор, которым я вас обследовал в подземелье?
