Надо было, конечно, сказать: ты многим рисковал, вытаскивая меня, и теперь поцанята из шкуры выпрыгнут, но тебя достанут. Потому что влез, куда не просили. Сразу, как пришел, так и влез. Нормальный бы парень сначала подумал десять раз, а потом послал и Поца, и семью к чертям собачьим, но не ты. Павлин и берсерк...
— Берсерк, — сказал вслух только последнее слово, повернулся к Киллеру, глянул ему в глаза. Сейчас — нормальные, темно-зеленые, без вьюги и валькирий. А тогда, в переулке, было не видно.
— Ага, — Киллер попытался улыбнуться в ответ, но улыбка вышла кривой и растерянной. — Погоди минутку, Дон, я сейчас...
Вернулся через пару минут, с вязаным толстым пледом. Набросил на плечи Дону, и сам укрылся, забравшись на диван с ногами.
— Так лучше, а? Теплее. А то холодно у меня. Иногда.
— Лучше. — Дон тоже завернулся в плед по самые уши и понял, что его в самом деле трясет. И тошнит. И страшно до одури, так, что хочется забиться под кровать, накрыться одеялом с головой и звать маму, тихо-тихо, чтобы мама пришла, а страшные твари, живущие в темноте, не услышали. — Ну и дерьмо этот Поц.
— Ага... — Киллер поерзал рядом и вдруг обнял Дона за плечи. — Надо теперь чаще ходить вдвоем. А по одному не ходить. А, Дон?
— Надо.
Привалившись к теплому Киллерову боку, Дон поморщился: если Поцу совсем снесло шифер, а ему совсем снесло шифер, то дело плохо. Кого-то обязательно застанут одного, невозможно же все время ходить толпой. А этот урод не соображает, что придется отвечать за содеянное, и отвечать уже по-взрослому, в шестнадцать-то лет.
— Придется сказать Фильке. И Поцову брательнику. Он, конечно, тот еще двинутый вояка, но таскать Поцу передачи в тюрягу не захочет.
Киллер буркнул что-то угрюмо-согласное и снова замолчал, по-прежнему прижимаясь плечом. Странно уютно. И безопасно. Словно ни один в мире Поц не найдет сюда дороги, а если и найдет — то сильно о том пожалеет. Хорошее ощущение.
— Уютно, — пробормотал через минуту Киллер, словно подслушал Доновы мысли.
— Ты один, что ли, живешь? — разглядывая развешанные по стенам предметы, назвать это коллекцией или сувенирами не поворачивался язык, спросил Дон.
— Ага. — Киллер вздохнул и неожиданно разговорился: — Отец во Франции, мама в Москве. В прошлом году вышла замуж за одного урода, видеть его не хочу. Лучше уж как-нибудь один, от них подальше… отец устроил в эту школу, сказал, самое продвинутое образование в Европе…
— Устроил? — подтолкнул его к самому интересному Дон.
— Ну да. Он с Филькой знаком уже лет сто, она и обещалась за мной присматривать. К себе в класс взяла. Пришлось только пройти тесты. Странные тесты для факультета культурологии… слушай, за каким лешим вам стрельба из арбалетов?
Дон фыркнул. Дурацкий вопрос!
— Стрелять надо уметь из всего, что стреляет. Хоть из пылесоса. А раньше где учился?
Киллер фыркнул ему в тон:
— А где попало. Шесть закрытых лицеев, до черта всяких репетиторов, секций и клубов. Вздохнуть некогда было. Зато гитаре меня учил мировой мужик! А арбалеты ваши мне даром не нужны, только пальцы портить.
— Не хочешь арбалет, освоишь рогатку. Дел-то. Твердохлебов не Твердолобов, он уважает прибабахи богемы. — Дон хмыкнул и потянулся потрогать резной моржовый бивень. От него пахло старой легендой, кровью и смертью. Почти по Пратчетту.
— Эту коллекцию собирал мой отец. Он вообще-то историк, доктор наук и почетный член трех Академий. У нас дома в Лиможе целый музей. — Киллер обвел пальцем вырезанную на бивне фигурку оленя. — Я, когда первый раз сюда попал, всю голову сломал. Вот ты догадался, что это — коллекция суеверий?
