Выстоять и победить - страница 18

Разбудили меня в начале пятого. Было ещё темно. Прохладный ветер доносил тонкие запахи сухого разнотравья. И мне почему-то очень захотелось пройтись до своего НП. Расстояние было чуть больше километра. Тропинка вилась между кустами, постепенно поднимаясь в гору. Я шёл не торопясь, наслаждался утренней прохладой и тишиной. Общение с природой просто необходимо человеку. В особенности, когда он ежедневно и ежечасно видит вокруг себя смерть. Извилистая тропа вела к скрытому в полумраке НП. Справа, в той стороне, где Терек впадает в Каспий, горизонт посветлел и начал слегка розоветь. Пробуждались птицы, их песни доносились из ближних кустов. Утро сулило погожий день.

В блиндаже НП уже собрались офицеры штаба. Начальник оперативного отдела майор Никита Васильевич Минаев доложил, что связь со всеми частями работает нормально. Я поблагодарил его и попросил чаю, но гром артиллерийских залпов оборвал утреннюю тишину. Противник начал наступление.

6 сентября 1942 года в 5.30 начался бой у Красной Горки.

По всему фронту 62-й бригады противник вёл сильный артиллерийский огонь. Плотность его была необыкновенно высокой. Судя по всему, в огневом налёте принимала участие артиллерия всех четырёх фашистских дивизий – 3-й и 13-й танковых, 111-й и 370-й пехотных.

В 6.00, когда стало светло, две группы Ю-88 бомбили наши артпозиции. Почти одновременно, грозно ревя моторами, прошли в направлении вражеских позиций штурмовики ИЛ-2 4-й воздушной армии. Поддерживая нас с воздуха, эти «летающие танки» нанесли по находившимся на исходных позициях гитлеровским войскам сокрушительный удар. Огнём своих пушек и пулемётов они изрядно потрепали изготовившуюся к атаке живую силу противника. Но наша штурмовая авиация не смогла изменить положение. Два пехотных вражеских полка при поддержке тридцати танков начали фронтальную атаку.

Командира второго взвода второй роты разбудил разорвавшийся снаряд.

– Чтоб ты пропал! – Рылов с хрустом потянулся. – Что за подлая манера будить людей таким гнусным способом!

Наработавшийся вчера со своими бойцами до полного изнеможения, младший лейтенант был разозлён тем, что ему не дали выспаться. Но в то же время понимал, как его людям, побывавшим всего в одном бою, необходима моральная поддержка. И потому сменил ворчливый тон на насмешливый:

– Нечиста совесть у фрица. Нет ему ни сна, ни покоя. Точно! Вот нашего Лапина взять. Человек завтрак проспать может. Значит, совесть чиста. Верно говорю, Лапин?

Лапину было не до шуток: он ещё не привык к артобстрелу и сейчас, съёжившись на дне траншеи, вздрагивал при каждом очередном разрыве.

Взводный подполз к Лапину вплотную и, привалясь спиной к стене траншеи, закурил.

– Я вот примечаю, что вы, Лапин, отчаянной храбрости человек. Вчера в окружение попали, а как дрались…

Но и похвала не подействовала. Автомат Лапина остался лежать на бруствере, подвергаясь опасности быть выведенным из строя.

– Красноармеец Лапин! – раздался тогда властный голос Рылова. – Где ваш автомат?

Побледневший автоматчик вскочил, схватил своё оружие и укрылся в траншее. Невдалеке снова прогрохотал разрыв, но теперь Лапин овладел собой.

– Молодец, Мина Ефимович! Так держать! С таким именем ничего не надо бояться. Подумаешь, снаряд! Он снаряд, а ты – мина.

Лапин улыбнулся пока ещё непослушными губами и, привалившись боком к стене окопа, закурил. А взводный уже торопился к командиру отделения сержанту Козлову. Тот – более опытный воин – умеет подавлять в себе чувство страха. Но он то и дело высовывается из траншеи, демонстрируя полное пренебрежение к опасности. Разъярённый Рылов сильным рывком швыряет Козлова на дно окопа: