– Правильно говоришь.
– Вот этого мы и не хотим. Опять нас прижимать начнут!
– Кто он, по-твоему, этот рыжий? Откуда взялся?
– Скажу тебе так, начальник, прежде я его не видел. Какой-то мутный он… Хотя и зеленый. Как стекло от пивной бутылки.
– Вижу, ты весовой. Может, давай подружимся: ты мне поможешь в моих делах, а я, если какая-то нужда возникнет, тебе помогу.
Незнакомец отрицательно покачал головой и хмыкнул:
– Купить меня хочешь, начальник? Я не продаюсь. Не обещаю, что мы будем дружить, но помогу тебе этого гаденыша отловить. Пошел я, начальник, дел невпроворот. – Он поправил воротник, спрятавшись от очередного порыва ветра. – Да и тебе пора. Жена с сыном, наверное, уже беспокоятся.
Капитан Максимов внимательно посмотрел вслед удаляющемуся вору. Знал, что тот не обернется. А может, ему почудилось и не было никакой насмешливой интонации в его последней фразе? Откуда же ему известно про жену и сына?
* * *
Сразу после рынка Иван Максимов направился в управление, где его ожидала женщина лет сорока. В крупных темно-синих глазах глубокое горе и большая надежда на то, что здесь ей непременно помогут.
– Вы ко мне? – участливо спросил Максимов.
– К вам… Дело в том, что у меня украли карточки.
– Пройдемте в кабинет, расскажете обо всем там.
Вошли в кабинет. В небольшом помещении полутьма. Окна плотно зашторены. Включив свет, Иван предложил присесть и, когда женщина села на один из свободных стульев, спросил:
– Заявление вы уже написали?
– Да. Ваш начальник… старший майор Рудин, кажется… направил меня к вам, сказал, что вы во всем разберетесь.
У потерпевшей было усталое осунувшееся лицо, черные волосы, в челке седая прядь. При ярком свете женщина выглядела значительно старше.
– Как вас зовут?
– Абрамова Варвара Валерьевна.
Максимову захотелось закурить, но, вспомнив, что взял за правило не курить в кабинете, он сунул пачку папирос обратно в карман. Сел напротив и приготовился слушать.
– Варвара Валерьевна, где именно произошла кража?
– Недалеко от моего дома, на улице Горького. Я пришла с работы и хотела отоварить карточки. Взяла карточки на крупы, на сахар, а когда подошла моя очередь, в кармане карточек не обнаружилось.
Касриель Менделевич не без основания считал, что воровство карточек – главное преступление, потому что обрекало людей на голодную смерть. В последние месяцы кражи продовольственных карточек участились. В Москве орудовала целая банда, вот только напасть на ее след пока не получалось.
Злоумышленники действовали изворотливо, хитро, подло, у них была выработана целая система по отъему карточек у людей. Но чаще всего они действовали по одной схеме – отвлекали внимание жертвы разговором и в толчее распарывали карман и вытаскивали из него все, что в нем находилось, включая карточки на продукты. Нередко случалось, что пропадали карточки сразу всей семьи, что обрекало ее на очень большие лишения.
Сложность раскрытия преступления состояла в том, что потерпевшие редко могли сказать, где именно и в какое время они лишились карточек, и не могли припомнить людей, стоявших с ними рядом. Очень часто называли тех, кто к кражам не имел никакого отношения. Раскрывать такие дела всегда было очень непросто, в них была своя специфика. Чаще всего подобное преступление оставалось незамеченным, свидетелей не имелось и к тому же преступник вел себя очень осторожно, понимая, что идет на смертельный риск. Над уличенным в краже карточек очередь могла устроить самосуд, затоптать его насмерть, что не однажды уже случалось в оголодавшей Москве.
