Выступления полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации (2012–2015 годы). Сборник - страница 5

Конституционный Суд Российской Федерации все же признал норму ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации» не соответствующей Конституции Российской Федерации, предложил законодателю предусмотреть в законодательстве процессуальные особенности оспаривания актов федеральных органов исполнительной власти (в том числе ФНС России), которые формально не являются нормативными правовыми актами, но фактически обладают свойствами нормативных документов.

В постановлении Конституционный Суд Российской Федерации указал, что до внесения соответствующих изменений акты ФНС России (например, письма), которые имеют данные признаки, можно будет по общему правилу оспорить как нормативные правовые акты в Верховном Суде Российской Федерации^>22.

Следует отметить, что не все судьи Конституционного Суда Российской Федерации согласились с таким решением и выразили особые мнения, которые по существу совпадают с позицией полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации (помещены в настоящем сборнике).

Таким же примером является дело о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 29, пункта 2 статьи 31 и статьи 32 Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующих порядок признания гражданина недееспособным и установление над ним опеки. В выступлении по делу М. В. Кротов утверждал, что полное ограничение дееспособности лиц, относящихся к данной категории, само по себе не может рассматриваться как противоречащее Конституции Российской Федерации. Такое ограничение, с одной стороны, является прямым следствием действия общего принципа о приобретении и осуществлении своих гражданских прав своей волей и в своем интересе, а с другой – направлено на защиту интересов указанных лиц, положение которых становится весьма уязвимым в силу недуга, ограничивающего их возможности. Для этих целей интересы лица, признанного недееспособным, в гражданском обороте представляет его опекун, добрая воля которого в защите интересов подопечного презюмируется (статьи 31 и 35 Гражданского кодекса). Любая дифференциация ограничения дееспособности в зависимости от степени (глубины) психического расстройства гражданина всегда будет носить условный характер, в силу чего возникает сомнение – возможно ли исчерпывающе определить объем индивидуальных правомочий лица в рамках ограниченной дееспособности.

Конституционный Суд Российской Федерации не согласился с этой позицией и признал взаимосвязанные положения пунктов 1 и 2 статьи 29, пункта 2 статьи 31 и статьи 32 ГК Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации, постольку, поскольку в действующей системе гражданско-правового регулирования не предусматривается возможность дифференциации гражданско-правовых последствий наличия у гражданина нарушения психических функций при решении вопроса о признании его недееспособным, соразмерных степени фактического снижения способности понимать значение своих действий или руководить ими.

Конституционный Суд Российской Федерации предложил федеральному законодателю в срок до 1 января 2013 г. внести необходимые изменения в действующее гражданско-правовое регулирование в целях наиболее полной защиты прав и интересов граждан, страдающих психическими расстройствами^>23.

В деле о проверке конституционности положений пункта 4 части 1 статьи 33 и подпункта «а» пункта 3 части 1 статьи 37 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» в связи с жалобой гражданки Л. А. Пугиевой оспаривались нормы, допускающие возможность расторжения служебного контракта по инициативе представителя нанимателя и увольнение гражданского служащего с гражданской службы (женщины в состоянии беременности) в случае однократного грубого нарушения гражданским служащим должностных обязанностей – прогула (отсутствия на служебном месте без уважительных причин более четырех часов подряд в течение служебного дня).