И тут внезапным порывом ветра отовсюду поднялись сухие листья – жёлтые с красным прообразы психически неуравновешенной радости. Поднялись и безумным многоголосием забились о стекло, раму, отдаваясь ужасом в голове у Тони, беспорядочно влетая в комнату, кружась там и плавно оседая на пол, клавиатуру компьютера, деревянный стул и книжные полки. Некоторые (и особо выдающиеся «психи») летели дальше и достигали входной двери, словно попали в тоннель под проспектом Мира у Крестовского моста в Москве и с жёлтыми лампами по стенам. Ехать бы в таком тоннеле бесконечно, подумал Тони, да и автобус в тоннеле – как «пикет» (следствие богатого воображения на фоне безответной любви, где вывоз мусора происходит на интервале между влюблённостью и равнодушием).
Спустя минуту листья стихли. Тони поднялся, включил пылесос и принялся за уборку. К несчастью, листья не давались. Они застревали в щётке, и оттого возникал надрывный шум. Пылесос не справлялся, что и понятно – он не рассчитан для сбора крупных частиц. Гомес насупился – мог бы и догадаться. Мог бы, но не догадался и теперь мысленно измельчал листья в пыль, надеясь улучшить конструкцию щётки, затем трубы, схемы управления и, наконец, системы утилизации. Пылесос походил на жизнь, и Тони казалось: усовершенствовав его, он упростит и своё положение в галактике.
В галактике между тем творилось невообразимое: последние изыскания указывали на присутствие в Млечном пути ещё одной чёрной дыры, планетологи из Калифорнии предсказывали новую планету в Солнечной системе, а специальные датчики в Антарктиде фиксировали стремительное ослабление магнитного поля Земли.
Тони собрал нападавшие листья в пакет.
На смену листопаду пошёл дождь. Колебания магнитного поля на самом деле были обычным явлением и в отсутствие приличной статистики имели лишь умозаключительную природу. Чего не скажешь об РФ: после оккупации Крыма Россия в большинстве развитых стран воспринималась как источник стратегической угрозы. Если дыру и девятую планету, размышлял Тони, надо ещё увидеть, то в случае с РФ её агрессивная природа давно доказана.
На лице у Гомеса отразилось смятение. Привычка играть событиями доставляла лишь кратковременное удовольствие, но дальше всё: возвращались уныние и неопределённость. Как и положено, принцип неопределённости Гейзенберга распространялся на всё сущее, включая дворников и астрономов-мечтателей. Зато днём раньше Тони купил наконец долгожданный телескоп – подержанную модель Sky-Watcher с зеркальной системой Ньютона, диаметром объектива 200 мм и максимальным увеличением в 400 раз.
Прибор хоть и был подержанным, но вполне работал. Как и планировал, Гомес установил его на крыше, а управлял им с компьютера, и уже первые снимки созвездия Треугольника вышли необыкновенно чёткими и даже красочными (Тони добавил им цвета – фотографии не уступали картинам «Хаббла»; было нечто ускользающее в них от определения, но понятное взгляду).
На взгляд Тони, снимки Треугольника побуждали думать и создавали вполне отчётливое настроение возможности перемен – перемен к лучшему, – ощущение лёгкости и в конечном итоге предчувствие счастья. В последние 2–3 недели он систематически сканировал небо и изготовил целую папку подобных и не менее впечатляющих работ. Каждую картину он сопроводил небольшим эссе из жизни инопланетян, распечатал и показал Лекстор.
