Странно, она их совсем не помнила, и теперь таращилась, пытаясь определить – злые или добрые? И только потом заметила, что она тоже другая, не такая, какой себя представляла.
И голоса… Сначала показалось, что она слышит их в голове, но прислушавшись, отчетливо определила источник. Ей даже показалось, что речь идет о ней.
– Ой, Тина, сдала бы ты ее в детдом, чем так мучиться. Четыре года уже, а она не видит, не слышит, корчит ее… Ведь не донесешь! – осуждающе и обеспокоенно проговорила одна из женщин.
– Донесу! Своя ноша не тянет! – бросила невысокая худенькая женщина, спокойным ровным голосом, не выдавая никаких чувств.
Любка пошевелила пальчиками, заметив, что чувствует их, как себя самою. Ей было не до взрослых. Мир ворвался в ее жизнь, лишь отметила, что последний голос она знает – подсознательно, как будто уже слышала.
– Куда ты ее потащила-то? – сквалыжно проворчала самая старая подслеповатая женщина, чем-то похожая на ту, маленького роста. Из-под ее платка выбились пряди седых волос.
Любка вздрогнула – и этот голос приходил к ней не раз, вызвав неосознанную тревогу.
– Фотографироваться идем. Фотограф из райцентра обещался приехать, я объявление видела. Четыре года нам уже, а у меня ни одной ее фотографии нет. Поди, помрет, помянуть не смогу, – снова так же спокойно ответила женщина, которую называли Тина. Она тяжело вздохнула.
Любка уже не слушала. Ох, какая красивая букашечка! Это больно, или потерпеть? Пока букашка ползет, вроде ее не чувствуешь. Так теперь будет всегда, или это ненадолго? И где это все было раньше?
Любка растерялась.
– Да уж, – согласилась старая женщина, со злостью взглянув на нее. – Девка-то красивая, так ведь родила от дурака, терпи теперь.
– Че он дурак-то, с чего… мужик как мужик. Мало их таких?
– Пьяный, поди, был, – предположила старушка.
Ух ты! Какой огромный зверь… Страшно! Любка облилась ужасом, заметив, как рядом прыгнуло огромное мохнатое существо, в два раза больше ее. Она пыталась определить, как к нему отнестись. Зверь как будто ее не заметил, покрутившись возле больших людей.
Надо же, его погладили… И совсем не боятся.
Страх ушел. Теперь она могла его рассмотреть – на вид он сразу показался ей мягким и пушистым. Она неосознанно потянула к нему руку, чтобы пощупать.
Не дотянулось…
Высунув розовый язык, зверь скакнул в траву совсем рядом. Любка высунула свой, сравнив ощущения. Боли нет. Кончик языка нащупал что-то твердое во рту.
– Нормальный был… Это я перед родами сильно покалечилась, лошадь понесла, видно, повредила ее. Андрей, ты бы мне лошадью-то помог… А то и, правда, не донесу. Большая она стает.
– Тина, не придумывай, сейчас все брошу… Сенокос закончится, потом, – отмахнулся мужчина. – Погоди маленько, свожу.
– Давно обещался, не дождешься. – обиделась Тина. – Куда свозишь? Фотограф уедет! Вроде брат, а ни о чем попросить нельзя!
– Да ну на тебя, придумала тоже! – закричала на нее старая женщина. – Бери литовку да коси! Сама калека и калеку родила. Зачем тебе ребенок понадобился? Передок зачесался?
– Че косить, молоко у соседей покупаю… Сами и косите! – в сердцах бросила Тина, сплюнув. – Будто ей много надо! – она ткнула в Любку. – Литру не допросишься у вас!
Любка недовольно взглянула в сторону взрослых – громко разговаривают, так что не понять, кто прожужжал возле уха. И еще какой-то звук, похожий на тот, который она все время слышит в ушах. Но теперь он как будто отодвинулся или вышел наружу.
