Несмотря
на попытки показать смирение, «током» меня било не один десяток раз. Никаких
следов после «воспитания» не осталось, лишь воспоминания и злость.
Вечера
дождалась с огромным трудом. После ужина, которого я также была лишена, Аравий
заставил вымыть его ноги. Для этого пришлось встать перед мужчиной на колени, а
он не отказал себе в удовольствии еще и пнуть меня в грудь в конце процедуры,
отчего я неловко завалилась на спину в позе морской звезды.
-
Всего несколько дней, Алисана, - часто сглатывая, протянул Аравий. – Всего
несколько дней.
Алисана?
Получается, Асана – это сокращение от этого имени? Вот так и узнаешь, как тебя
зовут, лежа обнаженной у ног чокнутого извращенца.
Стоило
вылить грязную воду, в дом без стука вошла Сатиша.
-
Халишер Аравий, - поклонилась она, - вы велели у Асаны циниш забрать.
-
Не сегодня, - милостиво кивнул мужчина, глядя на меня сальным взглядом.
Невольно выдохнула. Хотя и не знала, чего именно избежала, но понимание, что
чего-то не самого приятного присутствовало.
Я
уж думала, Аравий заставит ему колыбельную петь, так долго он меня не отпускал.
Последнее его задание – отгонять насекомых, обмахивая его широким листом,
привязанным к длинной палке. Как ни жаль, но ни цепь, ни араншер – бьющееся
током украшение с запястья, с меня так и не сняли.
Лагерь
медленно стал затихать, пока полностью не погрузился в тишину. Наконец и Аравий
уснул. Перед сном он достал из объемного мешка какую-то скрутку, отдаленно
напоминающую сигару и с дрожью в руках раскурил ее. По домику тут же поплыл
сладковатый, удушающий дым. Взгляд надсмотрщика расфокусировался, довольно
быстро он «поплыл». Мне от этого дыма тоже стало нехорошо. Сначала заломило в
висках, после появилась какая-то легкость, неестественная, а от того опасная.
То, что курил Аравий – наверняка наркотик. Как ни старалась я держаться от
мужчины как можно дальше, он неизменно дергал цепь, заставляя меня подходить к
нему вплотную. Боясь, что он меня задушит, не рассчитав силы, старалась его не
злить. Однако шум в голове не мог меня радовать. Спустя короткое время во рту
пересохло, уши заложило, а перед глазами и вовсе стали мелькать цветные блики.
-
Хочешь? – вдруг щедро предложил мужчина, протягивая мне скрутку.
-
Я не смею, - со всей почтительностью, на какую только была способна ответила я,
вдавливая ногти в ладони, чтобы не выдать себя ни взглядом, ни голосом.
-
А-ха-ха, - мерзко расхохотался Аравий. – Я бы и не дал! Дайнешс слишком дорог,
чтобы делиться им с такими, как ты.
Заснув,
цепь Аравий продолжал крепко держать в руке. Другой ее конец так и был обмотан
вокруг моей шеи, что неимоверно затрудняло поиски застежки и попытки снять
ненавистное «украшение». Араншер на запястье трогать я и вовсе поостереглась,
помня, как меня тряхнуло в первый раз, стоило его коснуться.
Цепь
тихонько позвякивала все время, что я пыталась нащупать крепление. С ужасом
следила за Аравием, ожидая, что он может проснуться в любой момент. Но,
накурившись, спал мужчина крепко и безмятежно.
Наконец-то
цепь поддалась. Замочек оказался совсем простым, совершенно не рассчитанным на
то, что кто-то посмеет освободиться самостоятельно. Стоит признать, девушки в
Жахжене покорно принимают свою судьбу и сносят любые наказания и грубое
обращение смиренно и едва ли не с благодарностью.
Осторожно,
стараясь не потревожить мужчину, опустила цепь на землю и сделала шаг в сторону
выхода. Еще один, и еще. Выглянула наружу, убеждаясь, что поблизости никого
нет, лагерь спит. Перед тем, как уйти, неплохо бы одеться. Возвращаться в барак
для этого слишком рискованно. Пришлось красться к вещевому мешку Аравия.
Практически не дыша, осторожно развязала тесемки и нащупала какие-то тряпки.
