И вот однажды забыла его на Волге. Забыла о нём вообще, как будто его и не существовало. Вспомнила только вечером, когда мы с бабушкой уже вернулись, сходив за молоком.
Я так расстроилась, не могла успокоиться:
– Не усну, пока не выясню, что с сачком! Или он найдётся, или уже пропал безвозвратно…
Мы с бабушкой взяли фонарик, пошли, уже в сумерках, через бор к Волге. Сачок оказался там, где я его оставила. Как я радовалась! Исполняла папуасские танцы и распевала:
– Нашёлся, нашёлся, любимый мой сачок!
Радостно мы отправились в обратный путь. Сумерки стали почти темнотой. Мы шли через лес, и светилась только вытоптанная песчаная дорожка. На радостях мы совсем забыли, что у нас с собой фонарик и шли в полумраке.
Вдруг впереди раздался звук:
– Шлёп!
Мы остановились и прислушались.
– Шлёп, плюх, шлёп!
Кто-то тяжело скакал по песку. Стало жутко. Почти ночь, со всех сторон окружает темнота, и кто-то неведомый поджидает на дорожке…
Бабушка вспомнила про фонарь и посветила на тропинку. И мы увидели лягушку. Не жабу, а именно лягушку. Она была песчаного цвета и полностью сливалась с тропинкой.
Размеры этой лягушки превосходили самое смелое воображение: такая огромная, наверное, размером с небольшого ёжика. Лягушка замерла в свете фонарика и, казалось, внимательно смотрела на нас своими глазами-бусинками. Мы осторожно прокрались мимо.
Отошли подальше и опять посветили. Лягушка гигантскими прыжками поскакала следом. У меня захватило дух от невероятности этой картины. По темному лесу скачет невозможная лягушка, как будто она вышла из сказки. Лягушка-царевна.
Для меня навсегда осталось загадкой, что это была за лягушка. В перечне лягушек средней полосы нет ничего подобного. Откуда она появилась, такого вида и размера, на дорожке бора в Конаково?
Все дети зимой ходили в валенках, даже когда катались на лыжах. Для лыж были специальные крепления: петля для ноги, сзади резинка, а спереди крючок, на который эта резинка пристегивалась. И надевалось это всё прямо сверху на обувь.
Я страшно не любила вещи, купленные на вырост, особенно валенки. В первый год они бывали велики, а на следующую зиму – уже малы. Как раз тогда у меня были новые: красивые, серые, с блестящими галошами.
Зимой у нас физкультура была на лыжах. Мы ходили с физруком в лес. На пятёрку надо было сдать все три вида упражнений: ходьба без палок, бег на лыжах, спуск с горы.
С последним видом у меня всегда были сложности. Кататься в очках с горы было опасно, а без очков получалось плохо. Когда я мчалась на скорости, рассмотреть на сверкающей равнине снега накатанную колею, с моим зрением, было сложно. Я очень часто теряла лыжню посреди горки, и меня уносило в сугроб. Такой спуск не засчитывался.
Для таких, как я, девочек, которым обязательно нужна была пятёрка, а с нормальной горы сдать спуск не получалось, наш физрук находил какую-нибудь пологую горку и сам накатывал лыжню.
В нашем лесу было много каких-то непонятных бугров. То ли это были остатки оборонительных укреплений, то ли что-то ещё, но большинство горок были двусторонние. С одной стороны – довольно пологий склон, а с другой – страшно крутой. Пологие склоны никто за горку не считал, все катались с обрывистых сторон.
Вот на одном таком пологом склоне наш физрук и проложил лыжню для девочек. Мы все благополучно съезжали с этой горки, а физрук сидел наверху и записывал. По вершине этого бугра можно было прямо выйти на шоссе. Те, кто сдал спуск, поднимались наверх, там снимали лыжи и строились для перехода через дорогу.
