И вот пришло время долгожданной премьеры. Ребята во дворе соорудили настоящую сцену из досок, натянули сзади простыню, а спереди сделали из чьих-то старых штор театральный занавес.
Ещё заранее мы написали красивые пригласительные и разнесли по всем квартирам: зрители приглашались со своими стульями. Конечно же, первыми пришли родители артистов и сели у сцены. Незаметно собрался почти весь дом, как говорится: был полный аншлаг.
Я старательно нарядилась в мачеху, а мама с бабушкой, в лучших традициях «Золушки», как-то натянули мне на ноги лодочки. Давили они страшно, но как было красиво! Настоящая дама получилась: в шиньоне, кринолине и бальных туфлях.
Моя мама отдала нам почти новый комплект настоящего театрального грима. Рита, как без пяти минут артистка, решила поработать ещё и гримёром и раскрасила нас за сценой.
Видимо она перестаралась, гримируя меня. Или так на всех подействовал мамин шиньон? Когда я появилась на сцене первый раз, почему-то все сразу же захохотали, я ещё и сказать ничего не успела… Зал даже зааплодировал, когда я подхватила юбку:
– Крошки мои, за мной!
Вроде бы всё шло по плану, но вдруг, когда мачеха отчитывала Золушку, я поняла, что вообще забыла все слова. Недолго думая, я начала сочинять реплики на ходу. Видимо, экспромты удавались, зал хохотал и аплодировал.
Самый апофеоз разыгрался в конце спектакля. Мои ноги, зажатые в узкие туфли, давно болели и стали отекать. Лодочки почти сползли и держались каким-то чудом. И вот в предпоследней сцене, когда принц меряет туфельку Золушке, я забыла придержать подол и наступила себе на юбку. Отчаянно пытаясь удержать равновесие, я взмахнула руками и ногами одновременно.
Лодочки как будто только и ждали этого момента. Одна из них полетела в зал, а вторая – прямо в принца. Принц не растерялся и поймал туфлю обеими руками. В зале была истерика. Чей-то папа кричал:
– Правильно, на мачехе женись!
Весь пафос последней сцены пошёл насмарку… Рита очень обиделась. Особенно на меня.
– С вами только в цирке выступать, а не в театре играть!!! Я с вами собиралась ещё «Ромео и Джульетту» ставить! А теперь не буду!!! Всё, я театр закрываю и вас, «артистов», распускаю!
После спектакля многие подходили к моей маме:
– Давно я так не смеялся! У вашей дочери точно талант!
Может, мне надо было в театральный институт поступать, а не на инженера учиться?
Мы дружили с Мариной из второго подъезда. По утрам я заходила за ней, чтобы пойти вместе в школу. Я стояла у двери, а Марина металась по квартире, собирая на ходу портфель, одевая форму и жуя одновременно бутерброды. Мне каждый раз казалось, что эти сборы будут вечными. Когда до звонка оставалось уже совсем чуть-чуть, я говорила:
– Всё, ухожу одна!
Тогда Марина хватала портфель, и мы мчались в школу. Школа была совсем рядом с нашим домом. Быстрым шагом до неё идти было минут пять – наш рекорд был три минуты. Вокруг школы стоял невысокий бетонный заборчик, в котором были две калитки напротив друг друга.
Кроме нас ещё опаздывал Миша-профессор, который тоже утром бежал к калитке, но с другой стороны. Мишу прозвали профессором за то, что он был круглым отличником, носил смешные очки, был очень рассеянным и всегда и везде опаздывал.
Почти каждым утром разыгрывалась одна и та же сцена. В одной калитке появлялись мы с Мариной, а к калитке напротив почти одновременно с нами подбегал Миша.
