– Ты где их снял, ирод? – тормошила его жена. Он только бессмысленно улыбался ей в ответ.
Начинаю вспоминать. Когда Шура ставил подножку, они на нем были. Когда мы убегали от разъяренного амбала, вроде бы тоже были. А в трамвае… Стоп! Перед тем, как войти в трамвай, он долго тыкал в дверь ключом и вытирал ноги… Снял их на остановке?
Пришлось возвращаться и проверять собственную версию. Ботинки я нашел и уже за полночь передал их жене.
Через пару дней, отлежавшись, позвонил Шура и долго смеялся над моим рассказом о снятых ботинках. А закончил разговор неожиданным предложением: “ Старик, мне жена ставит ультиматум: или я 1 апреля иду на театральный капустник с ней или с тобой. С тобой мне будет вольготней. Выручи».
Я не пожалел, что пошел на капустник. Никогда в жизни так не смеялся. И за Шишом уследил. Он не перешел критическую черту и был вполне миролюбив.
Перед самым домом Шура, дабы умаслить жену, купил задешево у припозднившейся торговки огромный букет тюльпанов.
Подходя к дому, мы увидели автовышку, с помощью которой чинили троллейбусную линию. Художественная натура Шиша враз нашла ей другое применение. С помощью убедительной купюры он уговорил водителя подогнать машину к дому. Его подняли в люльке к балкону.
Было уже заполночь, в большинстве квартир, как и в Шуриной, давно погасили свет. Шиш перебрался на свой балкон, махнул мне рукой, чтобы я шел домой.
Дальнейшие события происходили без меня. О них мне рассказали их участники. В деталях есть разночтения, но в целом дело было так. Шура решил не будить жену, а высыпать тюльпаны на ее постель. Он тихо открыл дверь и на цыпочках пошел к спальне… Вдруг вспыхнул свет, и Шура увидел перед собой …соседей – мать и сына Карагановых, живущих под его квартирой.. С ними Шиш не ладил. Пару раз их заливал, принимая ванну пьяным, и несколько раз удачно ставил подножки крупногабаритному Ерванду.
– Ты что, сукин сын, делаешь в моей квартире? – у старухи Карагановой в руке был топор. У сына гантеля.
– Извините, залез случайно, – пролепетал Шура и попытался задом ретироваться через балкон. К несчастью, он задел небольшой аквариум с золотыми рыбками, и тот разбился вдребезги. Ерванд кинулся к Шуре, но поскользнулся об одну из прыгавших по полу рыбок и растянулся во весь свой внушительный рост.
– Вай, вай, – запричитала старуха и подняла топор. Шура метнул в нее букет тюльпанов и бросился к балкону. Но путь уже перегородил Ерванд. Шиш схватил первое, что попалось под руку – фарфоровую вазу, и замахнулся на Карагановых. Те враз побледнели и сдали назад.
– Шурочка, пожалуйста, поставь эту вазу на место, – прижала руку к сердцу старуха. – Это семейная реликвия.
Шура слышал, что у Карагановых хранится дома какая-то очень ценная ваза, привезенная еще дедом из Индии или Парижа.
– На колени! – начал куражиться Шура. И поднял вазу над головой. Карагановы рухнули как подкошенные.
– Шурочка, поставь вазочку на место и ступай к себе домой. Тебя никто не тронет, – умоляла старуха.
– Нет, – гнусно усмехнулся Шура, – зло должно быть наказано!
Интеллигентно прикрываясь ладошкой, он помочился в вазу.
– Скотина, – прошипела старуха. – Убей его!
Ерванд стремительно бросился к Шуре, пытаясь схватить вазу. Шиш увернулся, но от рывка содержимое вазы выплеснулось ему в лицо, и она выскользнула из рук…
Следующую подножку Шура смог поставить только через три месяца.
