В самом лагере ты начинаешь общаться уже в основном с ровесниками, но дети в твоём отряде – с разных городов, регионов, с разными своими приколами, своими историями и «историями», своими культурными феноменами. Родители от тебя хуй знает за сколько км. Никто тебе ничего не подскажет. Не сориентирует. Связи нет. Ты начинаешь чувствовать себя небезопасно, но пытаешься адаптироваться к этой ситуации, ведь это единственное, что остаётся.
Конечно, не все посещали детские лагеря. Это мой личный опыт, как и то, что я расскажу дальше. Хотя я думаю, мои +/– ровесники хорошо поймут меня. И даже те, кто не был, в детском лагере, потому что необязательно было бывать там, чтобы со всем этим столкнуться. Наверное, дело в самом времени. Вся эта хуйня с повсеместным пиздабольством происходила и в школах, и во дворах, и на дачах, и в деревнях. Да где угодно, где могли собираться дети. А может так происходит и до сих пор и дело туи в самих детях.
У меня есть история. Вот как раз из одной поездки в лагерь.
Так или иначе свой круг общения там находится. Есть пацаны, с которыми почему-то интереснее. Метахимия, метафизика. Хуй знает, что это. И весь отряд разбивается на такие компании. По животному. Ведь в группе выживать легче. Были, конечно, и одиночки, но это скорее странные дети с потенциальным аутизмом или шизотипическим расстройством личности, социофобы. У меня не было какой-то одной компании, было несколько друзей, но я особо ни с кем сильно не сближался, но в то же время пообщаться мог с любым пацаном. С девочками я общаться тогда стеснялся, да и это было не особо в почёте. Могли засмеять и тогда пришлось бы свой интерес отстаивать, вступать в конфликт.
Вожатые той смены любили вечерами перед дискотекой сидеть с нами в беседке и играть во всякие игры. Крокодил там, ещё какая-то поебень. Это, надо сказать, объединяло и раскрепощало. Бывало оставалось свободное время, и мы просто разбивались по кучкам и общались. Однажды ко мне присел на уши один пацан. Он рассказывал про какие-то игрушки, вертолёты на пульте управления и прочее. Я был впечатлительным ребёнком и с интересом его слушал. Этого чувака подкупало моё внимание, и он начинал садиться мне на уши ещё плотнее.
Он прыгнул и зацепился руками за железку, которая протягивалась от одного края беседки к другому, как за турник. Висел и глядя мне в глаза без доли лукавства сказал: «Ещё эти солдатики могут вот так». Я ахуел. Потом он мне рассказывал, что они могут бегать, прыгать, ползти по-пластунски, что они садятся в самолёты, вертолёты, машины, танки и сами ими управляют. Но ты можешь в этом вмешиваться с помощью огромного сенсорного пульта управления. Рассказывал про их оружие, что можно устроить войнушку и это будет очень эффектно выглядеть, как в реальности. У меня отпала челюсть. Мне так захотелось в это поверить, что я поверил. Я у него спросил:
–– А откуда у тебя они? Их нет в магазинах.
–– Они не продаются. Мой отец сам их делает.
–– Пиздец как хочется проиграть в них, – ответил я.
–– Вернёмся из лагеря, приедешь ко мне, зарубимся. Я бы мог даже тебе подарить одного. У нас их очень много.
–– Это было бы ахуительно!
Я ждал конца смены, как никогда. Каждый день мы общались с этим парнем. Он всё рассказывал и рассказывал. Я перестал сомневаться в существовании того, о чём он говорил. Это стало реальностью для нас обоих. В конце смены мы обменялись номерами мобильных телефонов.
