Взгляд из-подо льда - страница 17

– Вы про суицид? – ободряюще спросил Бебель.

– Если все сведется к Адриане Мерч, то давайте я сразу же скажу: Эверт Леманн – несформировавшийся подросток в теле восемнадцатилетнего мужчины. Он бы даже гипотетически не смог заинтересовать Адриану, если вы об этом. Тем более, он был здесь всего полгода, этого времени не хватило ему просто на адаптацию, не то чтобы заводить друзей, затем его перевели.

– Хорошо, продолжим, док. Эван Кениг, – протягивая очередное личное дело, сказал Бебель.

– Эван Кениг, Эван Кениг, – несколько раз произнес доктор, будто бы пытался вспомнить и у него это не получалось. Он начал листать карту, просмотрел личные характеристики, затем диагнозы, прошелся по листам с историей болезни и, перебрав больше четверти записей, воскликнул: – Вспомнил! Этот мальчик… Почему мальчик? Потому что он попал сюда в совсем юном возрасте, а пробыл очень долго, почти десять лет. То, что было с ним при поступлении, я могу сказать только со слов, записанных в карте другим врачом. Когда я заступил на пост главного врача, Эван уже достаточно подрос. Он избавился от всех недугов и был замечательным парнем, – врач хотел что-то добавить, но Бебель его перебил:

– Почему же он тогда так много провел здесь времени?

– Потому что мальчик был полным сиротой. За ним никто не мог приехать. И его дело в Югендамт мы передали по его ходатайству, когда тот решил для себя, что готов покинуть эти стены.

Ответ доктора был исчерпывающим, но у Бебеля как будто в голове появилось очень много новых вопросов.

Доктор продолжал:

– У мальчика случилась большая трагедия в жизни, об этом тогда писали все газеты Германии, – с выдохом сожаления сказал он.

– Охарактеризуйте его как личность, – не отрываясь от блокнота и не поднимая глаз, попросил журналист.

– Эван был достаточно скрытен, хотя пытался таким не казаться, но это чувствовалось. Хлопот больнице он не приносил, наоборот, помогал, медсестры его любили.

– Вы когда-нибудь видели их вместе с Адрианой? – уже обыденно спросил журналист.

– М-м-м… – задумался доктор, – да, мне кажется, я видел, как они разговаривают друг с другом, – медленно, с расстановкой, будто вспоминая, говорил доктор и в конце добавил: – Может, один или пару раз.

Бебель задал еще вопрос:

– Как Эван покидал стены больницы? Его провожали, кто-нибудь прощался с ним?

– Вы знаете, нет. Обычно проводы происходят, когда кто-то из родственников приезжает забрать пациента и привозит какие-то угощения, а здесь он просто зашел в мой кабинет в то время, которое у нас было обговорено, забрал кое-какие документы и ушел. Ах да, – как будто вспомнив, добавил док, – я спросил его, попрощался ли он с кем-нибудь, ему так долго эти стены были домом. Он удивился и сказал: «У меня здесь никого нет». И ушел, – закончил врач, взглянув на часы. – Давайте побыстрее закончим, время уже поджимает, меня ждут пациенты, – обратился он к своему слушателю, – кто там у нас остался? – вопросительно посмотрел на Бебеля в ожидании, что тот протянет ему дело Эрика Шлоссера.

– Доктор, вы знаете, мы закончили, – удовлетворенно сообщил Бебель, вставая.

– Очень хорошо, – радостно произнес врач.

Мужчины пожали друг другу руки, и Бебель удалился.

В семнадцать лет он впервые обратил внимание на девочку. Он увидел ее в приемном отделении, когда помогал старшей медсестре относить постиранные простыни из прачечной. Молодой человек задержал на ней взгляд, заметив огромные голубые глаза, выглядывающие из-под пледа, которым она была укрыта вместе с головой и ногами, поджатыми к себе, сидя на стуле. Рядом стояла женщина в полицейской форме. Кабинет лечащего врача открылся, и оттуда вышли врач и другой полицейский, который произнес: «Адриана, подойди». Девочка нехотя встала. Она оказалась довольно высокой и стройной, ей было лет шестнадцать на вид, приталенная кофта обтягивала ее уже сформировавшуюся грудь, но больше внимание молодого человека привлекли ее руки. Оба запястья были перебинтованы, но даже сквозь марлю просочилась кровь.