Взгляд со дна - страница 22

Василенко задохнулся:

– Я?!

– Вы, – бесстрастно подтвердил Логов и перевел взгляд на Кристину. – И вы тоже.

Она среагировала первой:

– Я у мамы была.

– У мамы?

«Охренительное алиби!»

– Ваня, то есть Иван Михайлович, сюда собирался. Ну, сына поздравить надо? А я решила, что мне лучше не показываться Владу на глаза. Чего портить юбилей, да?

Логов пропустил ее тираду мимо ушей:

– И кроме вас с мамой дома, конечно, никого не было?

– А кто еще там может быть? Мама же одна живет. Папочка умер…

– Давно? – Это вообще не имело отношения к делу, но Артуру хотелось отвлечь ее – слишком уж настороженно Кристина держалась.

Она закатила глаза, припоминая:

– Шестой год. Кажется…

– А ваша мама чем занимается?

– У нее свой бизнес.

– Прилавок на базаре, – с отстраненным видом пояснила Екатерина Леонидовна.

«Попалась!» – Артур насмешливо проследил, как взвилась Кристина – руки взметнулись, пухлый рот сердито оскалился:

– И не прилавок, а павильон с женской одеждой! Ой, можно подумать, вы прям такая бизнесвумен! Подмышки бреете… Чем лучше-то?

– Закрой рот! – рявкнул Василенко.

Она сразу умолкла, обиженно отвернулась. Артур подумал, что Кристину Кравченко лучше вызвать на допрос: в официальной обстановке такие дамочки начинают паниковать и могут сболтнуть лишнее. Мама – это, конечно, самый хлипкий свидетель, но все равно нужны факты, чтобы разрушить даже столь условное алиби.

Решив дать Кристине возможность передохнуть (пусть думает, что выкрутилась!), Артур перевел взгляд на Василенко:

– Но вы так и не приехали на день рождения сына… Или вы были здесь, но не показывались на глаза остальным?

– Нет, – отрезал он. – Я…

Внезапно он смешался, быстро отвел взгляд, и крупные руки резко сцепились замком. Артур одобрительно кивнул: продолжайте.

– Я не решился, – выдавил Иван Михайлович. – Влад… Он отказывался понять меня.

Екатерина Леонидовна смотрела прямо перед собой:

– А должен был?

– Он же мой сын!

– И мой тоже. В первую очередь мой. Тебе всегда было не до него.

– А я ради кого все это делал?! – вскипел Василенко. – Пластался день и ночь! Мне, что ли, это все надо было?

– Еще скажи, что ты все делал ради семьи! – Ее взгляд впервые за все это время живо блеснул.

«А хорошо, что этот ублюдок приехал, – подумал Артур. – Злость выведет ее из оцепенения. Это как раз то, что ей сейчас надо».

Можно было ожидать всего, но Василенко не заорал в ответ. Ссутулившись еще больше, он пробормотал с виноватым и почти собачьим выражением мольбы во взгляде:

– Кто ж знал, что все вот так…

И неожиданно всхлипнул.

Артур так и замер: даже ему, копающемуся в открытых ранах человеческих душ, нечасто доводилось видеть плачущих мужчин. И зрелище это было так себе…

Уткнувшись в плечо бывшей жены, Василенко мелко затрясся, некрасиво кривя рот. Точно не веря своим ушам, Кристина обернулась и уставилась на них, широко распахнув серые глаза. Они были аккуратно подкрашены – плакать она явно не собиралась. Но кто стал бы винить ее в этом? Люди не оплакивают чужих взрослых сыновей, с которыми ничего, кроме неприязни, их не связывало.

Вопрос заключался только в том, насколько сильна была эта неприязнь?

Как этот мент пялился на нее. Так и залепила бы по роже, не посмотрела бы, что красавчик. Да еще Иван, ее ласковый «папик», вдруг точно взбеленился! Гаркнул на нее… Сроду такого не было! Знал, что Кристина не просто огрызнется, может и сдачи дать. И ему это даже нравилось: бывшая-то вся такая прям училка – правильная, на все пуговицы застегнутая. С такой ни поругаться, ни помириться от души…