Что ж, думал Дунаев, советская система назначений руководящих кадров в основном была совсем не плоха, тут нечего сказать. Тогда спрашивали строго, но ведь и давали всё необходимое. Нужно было только этим разумно распорядиться, что делали не все. Уж он-то знал об этом, работая в управлении. Сломалось, ну и чёрт с ней, ещё дадут. И давали. В каждом аэропорту он видел не один варварски раскуроченный какой-нибудь аппарат, проработавший всего три, два или даже один год.
А сейчас назначат человека, сколько с него не спрашивай – что он сделает, если ничего никто не даёт и всё буквально, любую мелочь, нужно покупать? Но ведь и денег никто уже не даёт. Даже на самое необходимое – безопасность полётов, которая стоит немало и на которую в нормальных странах тратится государство, поддерживая на нужном уровне. Так было и в Советском Союзе. Но не так теперь в России. Не оттого ли, уважаемый автор, и растёт аварийность? – мысленно спорил с ним Дунаев. Это первое.
А выбранные командиры, как правило, почти все работают честно и добросовестно, насколько можно работать в этой экономической клоаке и в этом финансовом беспределе. Многие бьются, как рыба об лёд, и не находя поддержки властей ни из центра, ни на местах в отчаянии уходят. А потом на них тычут пальцем: вот они развалили предприятие. И невдомёк им, что развалило и «забыло» эти предприятия само государство в лице его политических деятелей, которые не забывают только себя любимых. Всё остальное только следствие.
И о назначениях. В условиях дикого рынка и не менее дикой демократии вряд ли будут объективно назначаться (а, главное, отбираться) такие же компетентные люди, каковые были в советское время. Скорее всего, будут назначаться нужные люди. Это второе. И ради этого затеяна газетная шумиха части продажной прессы, которая, как панельная девка, готова лечь под первого встречного, но лишь под того, у кого больше денег.
Так думал Дунаев на высоте 11000 метров, возвращаясь из очередной поездки в Москву в министерство транспорта, где его поддерживали на словах, но почти ничего не делали практически. Да почему – почти? Вообще ничего не делали. Купайся ты там в своих делах в своём долбанном Бронске, как хочешь! Кстати, дела у тебя идут неплохо и нечего прибедняться. Вон компания с экранов телевидения не сходит. Заелись вы там, господа, заелись. На других посмотрите.
Шло самое золотое время ельцинского экономического бардака и беспредела.
––
Седьмого мая выдался тёплый, да нет, пожалуй, даже жаркий день. Праздник ветеранов, посвящённый дню Победы, был в самом разгаре. Столовая профилактория, переоборудованная под кафе была забита до отказа. За столами сидело более сотни ветеранов войны – бывших работников авиакомпании.
С приходом в предприятие Дунаева такие вечера организовывались ежегодно, и ветеранам это очень нравилось. Где ещё могут вот так собраться уже довольно старые люди? Тем более получить приличную денежную сумму, выдаваемую прямо здесь же в малом зале, где за биллиардным столом сидела девушка кассир. Стоило только подойти, назвать фамилию, расписаться и получишь деньги. Никаких документов она, кроме фамилии, ни у кого не спрашивала.
Ансамбль авиакомпании играл фронтовые песни. Недостатка спиртного, как и закусок, на столах не было, многие уже успели приложиться к рюмке не раз и с удовольствием стали подпевать. Некоторые завели оживлённые беседы, вспоминали воздушные и наземные бои, погибших друзей, взятие Берлина и другие военные операции. Но всё-таки общий настрой вечера оставался каким-то сдержанным, многие то и дело бросали взгляды на входную дверь, как будто кого-то с нетерпением ждали. И действительно они ждали. Ждали генерального директора Валерия Николаевича Дунаева, который всегда приезжал поздравлять ветеранов с праздником и никогда не опаздывал. Произнеся речь, он обычно подсаживался к кому-нибудь из знакомых фронтовиков и с удовольствием выпивал с ними несколько рюмок. А потом, когда веселье разгоралось, незаметно выходил из зала и уезжал на работу. Дальнейшее его присутствие уже было не обязательным. Ведущий программу праздника доводил её до конца обычно часа через четыре. К тому времени ветераны, изрядно наговорившись, наслушавшись поздравительных речей и загрузившись спиртным, уставали. Некоторые, несмотря на преклонный возраст, звеня орденами и медалями, лихо отплясывали, вспомнив фронтовую молодость. Но возраст брал своё. Скоро их рассаживали по автобусам и развозили по домам.
