– Завлекаете, Варвара Степановна. Я ещё ни на одну вершину не поднимался.
– Срочно записывайся в туристы. В пятницу утром выезжаем. С шефом я сама договорюсь, там действует метеостанция, командировку тебе оформим. Вечером в воскресенье будем дома. А то живем у гор, а с чем их едят не знаем.
– Лады, я уговорился. Что захватить с собой?
– Значит, так: обязательно одень телогрейку, из обуви – высокие резиновые сапоги. Еды немного: колбасы копченной, консервы, хлеб непременно, его метеорологам на вершину редко доставляют, только вертолетом с разным грузом. Что-нибудь из фруктов, побаловать хозяев Райской. Все сбросимся, и будет чем угостить хозяев. Я испеку чего-нибудь вкусненького. Словом, завтра утречком ждём тебя на пристани. Надо успеть на первый речной трамвайчик. Приплывём в Лиственничный как раз к поезду. И через пару часов мы и на месте, – Степановна подмигнула ему, дескать, где наша не пропадала.
Эта поездка, пусть и короткая, оставила в душе Виссариона неизгладимый, многие годы волновавший след. Приехав домой, распрямив ноющие после горного маршрута ноги, расправив плечи, не отягощенные рюкзаком, вдыхал он запах пройденных троп по-новому, как некогда вбирал в себя на родине запах усталого вечернего моря. Или как аромат самой прелестной розы. Её несколько мгновений назад казалось невозможно сорвать. Но вот она в руках. Трепещущая, упругая, сказочно нежная, и кажется нескончаемым это очарование.
Ломаные очертания отрогов Большого Камня росли на глазах. Их маленькая экспедиция из пяти человек сошла с поезда на крохотном разъезде. Шлейф паровозного дыма прочертил путь удаляющегося состава. За поворотом дороги пропали вагоны, вдали умолк перестук колес. А впереди, сразу за насыпью железнодорожного полотна, бойко расправили зелёные плечи неприхотливые кустарники тальника и ивняка, кое-где поднимались карликовые березки. Дыхание приближающейся осени мазок за мазком меняло облик тундры. Уже в буйной зеленой шевелюре листвы вовсю прозрел желтый цвет увядания и лилово-бурый. Недавно прошедший дождь напоил обмелевшую за лето речушку Воть, где-то севернее впадающую в Сету. Далеко позади будка путевого обходчика: хозяин указал им ближайшую тропу к реке, шумевшей на перекатах. Путешественники быстро приближались к Воти. Они лишь замешкались у прибрежных зарослей густого кустарника, чьи ветви замысловато переплелись, преграждая путь. В ход пошел легкий туристический топорик. Вот и прозрачные струи горной речки. Перекликались птицы, правда, не так напористо и звонко, как это бывает летом. Меж тем с дальних озёр поднимались ввысь косяки гусей, проплыл лебединый клин. Они, видать, готовились к дальнему перелету, или уже прощались с Севером. Над этим маленьким и дорогим человеку миром возвышались упрямо взметнувшиеся скалы и хребты Большого Камня.
Надувная лодка в два захода перенесла наших друзей с одного берега на другой. Торил дорогу Женька Петров, мастер районного узла связи. Опытный турист, альпинист он прежде не один сезон отмахал в маршрутах с геологами по тайге и тундре. Однако Евгений безоговорочно признавал за старшего радиоинженера Игоря Хрипко, который покорил не одну горную вершину в Азии.
– В сравнении с Тянь-Шанем наш древний Камень – игрушка, – утверждал Петров, удобнее взваливая на плечи увесистый вещмешок.
Позади кустарник, до подошвы горы, кажется, подать рукой. Однако, чем ближе Райская, тем труднее идти: крупнее камни, попадаются валуны, всё реже островки изжелта-зелёного мха, приятно пружинящего под сапогами. Где-то внизу осталась одинокая приземистая тут лиственница, пропала и корявая берёзка-кроха. Кругом крупный щебень, камни. Наконец, глаз из этого однообразия выхватывает моховую полянку. Она, как дар судьбы. Здесь привал перед подъёмом.
