– Простите, но я у вас заварку не нашел, и заварил чай с травами с вашего огорода.
Катя, зажав в кулачке листики, удивлённо посмотрела на него.
– А у меня нет заварки, я с травами пью, так что всё в порядке. А как вашего пёсика звать?
– Это девочка, её зовут Хани.
– Странное имя.
– Ничего странного. Немецкое имя, означает – медовая.
– Мёд любите, что ли?
– Нет. Просто имя понравилось моей жене, вот она и назвала её так.
– Так пёсик, значит, её? А с тобой что мотается?
– Вообще-то мы с вами на «ты» не переходили.
– А я вообще-то не люблю, когда в моём доме командуют, – резко ответила Катя.
– Ладно, как скажете, только не надо хамить.
Максим отметил про себя, что ему очень не понравилась эта драная кошка.
Так бы и продолжалась их перепалка, если бы Катя не увидела в окно, что по двору идут две её подружки-старушки – так их она ласково называла. Ещё с порога Катя услышала голос тёти Шуры:
– Катюша, дочка, мы к тебе, проведать идём, ты дома?
Катя выскочила в прихожую.
– Конечно, дома! Куда же я денусь?!
– Ну, мало ли? Может, на утреннюю помчалась, ты ж неугомонная какая!
Женщины разулись, зашли в дом, в руках корзинки.
– Мы тут поесть принесли и проведать заодно. Как твой гость-то?
– Нормально. Жив, здоров и чаю хочет.
Старушки аккуратно вытащили из корзинок тарелки и поставили на стол, присели на диванчик и стали смотреть на мужика. На вид ему было сорок с небольшим лет. Очень привлекательный, темноволосый, с карими глазами, статный. Сидел, сложив руки на столе.
По комнате стал разноситься вкусный аромат еды. Тарелки были аккуратно накрыты полотенчиками с вышивкой. Катя подошла к столу, сняла полотенца и аппетитно взглотнула. На тарелках лежала отварная домашняя курочка, кусочек копчёного сала, пара отварных яиц, ещё дымящаяся картошечка и два свежих огурчика. Катя посмотрела на мужчину – у того аж шея вытянулась. Катя усмехнулась и подвинула тарелки к нему поближе.
– Ну что, угощайтесь на здоровье! Вы, наверно, сильно проголодались?
Катерина нарочно слово «вы» с ехидством так подчеркнула, что мужчину аж передёрнуло. Видя происходящие, тётя Шура немедленно вмешалась. Благо она прекрасно знала Катю, а также она знала, какой злой и ехидной та может быть.
– Ты, сынок, не обижайся, она из-за своих снастей злится. Вчера бросила всё на берегу, чтобы тебя притащить, а сейчас нервничает, они ведь для неё дороже бриллиантов.
– А я и не просил никого меня таскать, так что это не мои проблемы! – резко ответил незнакомец.
Тут уж и баба Маша голос подала. К слову сказать, баба Маша была очень набожной старушкой. Сухенькая, маленькая, с черными как ночь и очень вкрадчивыми глазами. Она будто в душу заглядывала, когда говорила. Знала она все церковные праздники, малые и большие, молитвы разные. Когда помоложе была, ездила с паломниками по святым местам. Её один раз даже в монастырь звали, но она не пошла туда жить, сказала, что Господу везде молиться можно: и в лесу, и в горах, и в монастырях, поскольку он везде пребывает с людьми – это люди от него отворачиваются. В общем, она как духовный наставник в деревне осталась.
Вот тут она и спрашивает:
– А как вас зовут?
– Максим Алексеевич.
– Вы кушайте, Максим Алексеевич, мы – народ деревенский, все по-свойски общаемся, вот и Катя, наверно, с вами как со своим начала разговаривать, а вы, видать, большой человек и к этому не приучены!
– Я просто не могу с незнакомыми мне людьми разговаривать на «ты». Я действительно не приучен. И считаю это невоспитанностью.
