– Журналист Хронов, – раздалось из-за двери, и, откашлявшись, Женя добавил: – Не мог вам дозвониться, Людмила Александровна, вот и приехал.
– Хорошо, что приехали, но Людмила Александровна на работе, а телефон давала вам её дочь – Елена Александровна.
– Ах, вчера переволновался и всё напутал!
– Заходить будете или продолжим любезничать через дверь, господин журналист?
Дверь задрожала.
– Если впустите, то, конечно, зайду.
– Ой, блин…
Алена сняла крючок и распахнула дверь.
– Алёна, во-первых, давайте перейдём на «ты» и, во-вторых, обсудим интересующие нас вопросы.
– Да, конечно, как будет вам угодно, сударь. Вот стул, присаживайтесь.
Женя прошёл по поскрипывающим половицам, окинул взором скромную терраску: белые занавески, белая скатерть, побеленные стены, и сел за стол.
– Ну, у меня бабушка была училка, и я тоже могу по-книжному лепить. Ну, так на «ты» или на «вы»?
– Да на «ты», на «ты»! Кстати, у меня один раз приключилось на втором курсе: иду после универа, а в подворотне, около общаги, меня один перец, быдлячей наружности, прижал к стенке, а я ему говорю: «Что случилось, сударь?». На него прямо напал столбняк, прикинь, молча отпустил меня и пошёл дальше. Я скорее оттуда делать ноги.
– Ну, у нас тут всё по-простому, мы ведь беднота.
– Ну, я тоже совсем не из графьёв, и с голубой кровью у меня проблемы, но буду искренне рад чашке чая. У меня самого батя работает на строительстве комбината, а до этого вообще несколько лет перебивался случайными заработками, у нас тут вообще проблема с устройством на работу. Хорошо, мама трудится в детском саду, помнишь «Солнышко» на улице Строителей, на её деньги и жили, да на пенсии дедушки и бабушки.
– Помню этот садик, я там в прятки играла с друзьями, года три назад.
Девочка поставила чайник на плиту и достала две чашки.
– Сахар, варенье, карамельки?
– Сахар.
– А чё звонил-то, я ведь вчера объясняла, что здесь не берёт.
– Да забыл! Подумал с утра, что стоит попросить Людмилу Александровну, чтобы она поговорила со следователем, и он дал мне эксклюзивное интервью по делу ваших родных.
– Ну, я тоже могу попросить Михаила Владимировича, меня ведь будут допрашивать, как и маму.
Девочка умолкла, потупила глаза на свои босые ноги, искусанные комарами, поправила шорты и со вздохом добавила:
– А потом у меня ещё есть интересные версии убийства.
– Какие версии?
– Да схожие с вашими, теми, что были в давней статье. Но по некоторым из них моё расследование продвинулось значительно вперёд, в отличие от тормозов из полиции.
– Твоё расследование? – недоуменно переспросил Женя, пока Алёнка наливала ему чай, и окинул взором девчонку. – Ты сама ведёшь расследование?
– Да, пытаюсь. Так вот, у меня есть основания предполагать, что к убийству причастен или даже его совершил местный охотник.
– Интересно… а кто?
– Я могу сказать, но при условии, что ты будешь нем, как рыба.
– Обещаю, хочешь, зуб дам?
– Верю, не надо мне твоего зуба. Так вот, это Пётр Петрович Аникин.
– Что-то слышал про него. Погоди, наш, с посёлка? А есть какие-нибудь доказательства?
– Да есть кое-что, он тут периодически появляется, вынюхивает, как мы живём. А потом дедушка ловил его много раз за браконьерство, да и он сам этого не отрицает. Возможно, в тот день дед его прищучил в очередной раз и ему пришлось применить оружие, вот как я думаю.
– Ну, в целом складно. Но браконьеров, кроме Аникина, у нас пруд пруди. Надо искать ещё доказательства. На голых предположениях в тюрьму не посадят.
