– Ну, а где найти твоего отца? Север-то большой: почитай, от Мурманска до Анадыря.
– Да вам-то проще простого. Я уже всё продумала. Надо запросить список учеников выпускного класса, в котором училась Людмила Александровна Белкина, и узнать в полиции, кто в тот год переехал из посёлка и куда. Так можно найти моих неведомых дедушку и бабушку, ну а они уж точно знают, где их сын. Я, правда, послала письмо в одну воинскую часть, но лицо я неофициальное и шансов на помощь командира маловато.
– Логично, подумаю.
– Ещё две самые главные версии!
– Ого-го! Ну ты даёшь. Слушаю.
Алёнка за пару секунд набрала полные лёгкие воздуха и выпалила:
– Руководство строящегося комбината и охотник Пётр Петрович Аникин!
Михаил Владимирович кивнул и глазами пробежался по верхним углам кабинета:
– Про комбинат слышал и много думал, но прошу тебя, ребёнок, ничего мне не говори, меня завтра же уволят из комитета, если я только суну нос в их дела! Леночка, пойми – строительство ведётся по программе гу-бер-на-то-ра. Если что-то пойдёт не так и я им испорчу пиар, то на меня быстренько состряпают дело, обвинят в коррупции, заявят, что я по заказу «неведомых конкурентов» препятствую развитию промышленности в нашей области. Знаешь, что со мной будет?
– Не знаю. Но, может, хотя бы попробуйте? Осторожно-осторожно?
– Нет, и не проси! Там миллиарды рублей и сотни рабочих мест!
– Ну, а охотником займётесь? Он зачем-то ходит к нам и всё вынюхивает, и его, между прочим, дедушка сто раз ловил в лесу за браконьерство.
– Даже не думай! Твоего Аникина знает весь район и с ним охотится всё начальство, начиная от главы района и кончая нашим прокурором! Потом все браконьеры района отрабатывались на причастность к данному преступлению, ещё три года назад! Кстати, нам даже местное ФСБ помогало.
– Вас уволят за Аникина?
– Нет, просто житья не дадут, сам побегу с заявлением об увольнении по собственному желанию.
– Плохо.
– Очень, сам знаю, но ничего поделать не могу, такова жизнь.
– Прямо какой-то тупик. Но это самые ходовые версии.
– Не знаю. Ничего обещать не могу. Буду думать, обещаю. Может, чая? У меня конфетки завалялись, у вчерашнего трупа нашёл в кармане.
– Ой, меня уже тошнит!
– Шучу, конфеты из магазина напротив, называются «Коровка».
В дверь постучали, и в кабинет шагнула женщина с нарисованными бровями, с сумочкой и женским журналом под мышкой.
– Здравствуйте. Я Анна Фёдоровна из первой школы, вот прибыла для участия в допросе несовершеннолетнего.
– Как вы вовремя, Анна Фёдоровна, присаживайтесь!
Через полчаса, расписавшись под показаниями, девочка вышла на свежий воздух. От щемящего чувства безысходности хотелось закричать на весь город:
– Люди! Пожар! Никто не хочет искать убийц, нас как лохов водят вокруг пальца!
Но не закричала, не смогла. С лавочки напротив поднялась мама:
– Всё нормально?
– Да, пойдём отсюда – никто не хочет никого искать.
– Михаил Владимирович произвёл на меня хорошее впечатление, а получается, ничего не делает, – Мила помолчала и добавила: – Всё что ни делается, всё к лучшему.
– Некогда ему, у него таких убийств завались, во сколько, – и девочка махнула ладонью над головой. – Выше крыши!
– Пойдём-ка лучше зайдём в кафешку, после я посажу тебя на автобус. С остановки дойдёшь до дома или поедешь на такси?
– Дойду, купи мне мороженого, шоколадную «Лакомку», ладно?
– Да, конечно. Скажи, во время допроса не звенело?
