Взрослые дети - страница 32

Падения противня полковник не дождался. Он снова позвонил сыну. Оправдания по поводу пропущенного звонка вывели Груздева из себя. Полковник пообещал, что сам возьмется обучать внука боевому самбо, используя «его папашу-раздолбая» в качестве учебного снаряда, потому как ни на что, кроме роли боксерской груши, тот не годится.

Дома, как и обещал, Груздев под восторженные крики внука отработал на «груше» бросок с подсечкой и переходом на болевой прием. Он был так доволен, что прочитал короткую и не очень утомительную лекцию, почему на голодный желудок драться лучше. Полковничья жена с невесткой пороняли на кухне все, что могли, торопясь удовлетворить аппетит Груздева. Съев борщ, «макарошки» по-флотски и пироги, полковник снова сел за заметки. Он пообещал устроить еще один урок борьбы, «когда пища уляжется». Его сын, наконец, понял, что рассчитывать на отцовскую милость не приходится, и в тот же вечер нашел подходящее предложение о сдаче квартиры. После броска с подсечкой даже слезная просьба матери остаться не возымела прежнего эффекта. Пока полковничья жена соображала, как она одна будет исполнять все прихоти мужа, Груздев писал в тиши рабочего кабинета при свете столь любимой им советской зеленой лампы.

– Расстались с добродушием, – отметил он.

Фраза навела его на такие глубокие размышления, что сам полковник поразился.

– Прям эзопов язык получается, – усмехнулся он наедине с собой. – Расстались добродушно… А с другой стороны, можно понять, что добродушие потеряли. Нет, все ж таки оставлю так, пусть читатели поразмыслят своей головой.

Оба смысла казались Груздеву подходящими. Слава богу, они обошлись без приемов самбо, но и безоблачным их прощание назвать было нельзя. Полковник не на шутку рассердился, когда узнал, что во время его отсутствия семья занималась всякой ерундой: внука отдали в непонятную секцию – «ни танцульки, ни борьба – не разберешь что», «пусть даже мальчик сам этого хотел, но он же ребенок, а детей должны наставлять взрослые, умные взрослые, а не тюфяки… Теперь такой тюфяк поехал забирать внука из этой дурацкой секции и будет на вокзале неизвестно когда, а есть уже хочется, но, как ни крути, бабы еще ничего не приготовили, только умеют ребенка баловать… сегодня эти танцульки, а завтра он захочет, не дай бог, научиться вышивать или стать скрипачом. И кто из него вырастет? Одни тюфяки… Семья тюфяков!».

Такие мысли водили хоровод в «железной» полковничьей голове, одна цеплялась за другую, и получался заколдованный круг.

И тут он заметил, что Саша машет ему на прощание из окна такси. Груздев выругался во всеуслышание, что себе прежде позволял лишь «в целях воспитания солдат и младших офицеров», и даже запустил снежком в злосчастное такси.

– Ты этому хмырю денег не должен, случайно? – спросил Сашу таксист. – Психованный он какой-то.

– У него работа была нервная, – прозвучало в ответ.

– А у кого она не нервная? – усмехнулся таксист. – Вот один дядя уперся: «Не буду платить» – и хоть бей его, хоть режь, стоит на своем… Укачало его, видите ли. Сиденье еще испачкал… Я бы с него должен был за моральный ущерб еще стребовать. А ты говоришь…

– Понятно…

«Понятно» часто говорят, когда хотят поставить точку в разговоре, это был как раз тот случай.

– Хочешь, расскажу, как я его проучил? Отвез я его, значит, в лес… Смотрю, он дергается весь… Звонить пытается, а телефон-то не ловит… Стал он деньги навязывать. А я на принцип пошел… Дело ясное – плати вовремя. Приехали… Сугробы, ни единой души… Он снова: «Отвези, откуда взял, заплачу». Не знал он Васю Смирнова… Ну, я как бы монтировку вынимаю и говорю ему: «Иди давай своим ходом». Ну, его и сдуло сразу, только пятки засверкали… Я всю дорогу обратную смеялся…