– Что ты делаешь? – едва слышно шепчет она.
– Спасаю наши задницы. – так же тихо отвечаю я.
– Что, позволь спросить, ты делаешь? – раздается за моей спиной голос Ника.
– Убираюсь отсюда к чертовой матери. – сквозь зубы отвечаю я.
– Но мы не договорили. – возражает он.
Я отвязала только левую руку Силен, но резко поворачиваюсь к нему.
– Ты хочешь получить ответ? Вот он: я не собираюсь присоединяться к вам. И мне плевать, на что вы способны, я с легкостью дам вам фору.
– Вчера ты так не говорила. – безразлично отвечает она.
– Конечно, ведь ты позаботилась о своей безопасности, – я мило улыбаюсь. – сначала удостоверилась, что я выбилась из сил. Один на один ты и минуты не протянешь.
Моника открывает рот, но Ник поднимает руку, заставляя ее замолчать.
– С чего ты взяла, что ты сможешь отсюда уйти? Еще и не одна.
– Я тебя предупреждала.
– Ты не убьешь ее. – фыркает он.
– Хочешь проверить? Может быть, кто-то на воротах и выживет, вы двое – нет.
Ник качает головой, а я говорю:
– Уговор есть уговор, Ник, – он изменяется в лице, но я продолжаю. – и я свою часть сделки выполнила. Будь добр, сделай то же самое.
Он смотрит сначала на меня, потом на Силен, словно пытаясь решить, приведу ли я в действие свою угрозу, и оборачивается к Монике:
– Проводи нашу дорогую Изабель и ее подругу к воротам, – Моника безразлично кивает. – и удостоверься, что они выйдут, и никто за ними не последует.
После этого Ник, не говоря ни слова, уходит, а я поворачиваюсь обратно к Силен и развязываю ее вторую руку. Лицо Силен уже не такое красное, да и дыхание нормальное, и я решаю, что это хороший знак, но, когда она встает, ее ноги подкашиваются. Я подставляю ей плечо, и мы идем вслед за Моникой.
Нас снова ожидает лабиринт дверей и коридоров. Когда мы, наконец, выходим из замка, я замечаю что-то вроде тренировочной площадки, но Моника тут же заводит нас в какой-то тоннель, и единственный, кого я успеваю разглядеть, это тощий парень, рука которого растягивается на несколько метров, когда он тянется к пистолету.
Тоннель выводит нас к воротам, и Моника поворачивается к нам с безразличным видом и говорит:
– Вы свободны.
Мы проходим сквозь них, а я оборачиваюсь через плечо, сама толком не понимая, зачем, и вижу, что лицо Моники освещает жестокая улыбка:
– Пока.
Замок находится на вершине холма, но с одной стороны крутой обрыв, так что нам проходится воспользоваться дорожкой от главного входа и несмотря на то, что отошли мы недалеко, у Силен нет сил двигаться дальше. У подножья холма растут деревья, и мы укрываемся в их тени, а небольшой ручей пробегает прямо рядом с нами, и мы умываемся, но пить не рискуем: в нашем мире даже ребенок знает, что пить воду из ручья равносильно самоубийству.
Солнце палит нещадно, и вода испаряется, даже не успевая принести коже хоть какое-то облегчение. Куртку я уже давно повязала на поясе, и рукава закатала, но спина все равно взмокла, а сапоги, показавшиеся мне отличной находкой, теперь стали проклятьем.
Силен одета в то же, что и на острове – джинсы и футболка, но ей гораздо хуже, чем мне. Организм не успел восстановиться, и как бы ни старалась Силен делать вид, что с ней все хорошо, очевидно, что далеко мы не уйдем, а на ночь нужно будет где-то остановится.
– Надо отсюда выбираться. – говорит она.
– Знаю, но далеко мы не уйдем.
– Я не уйду. – поправляет она.
А я повторяю:
– Мы не уйдем.
