Мысли о загадочном исчезновении отца заставили Соню сесть в ванной.
«Если он погиб, я хочу знать, при каких обстоятельствах. Если его похоронили, я хочу побывать на его могиле. Если он жил с другой семьей, а потом умер, я хочу расспросить его близких. Я хочу знать хоть что-нибудь о нем. Если он жив, я хочу его найти».
Звонок мобильного прервал ход Сониных мыслей. Он лежал на подзеркальнике. – Але? – Соня стряхнула капли воды с руки.
– Сонь, привет, я по поводу твоего Синицына. – Это был Тульцев.
– Да, я слушаю, – Соня напряглась.
– Соваться тебе туда не советую. Он агент ФСБ. Причем со стажем. Неприятный тип.
Соня молчала.
– Але?
– Да, да. Я здесь. Спасибо, Ром. Я подскочу на этой неделе.
Соня отложила телефон и погрузилась в ванну с головой.
Дело принимало совершенно новый оборот. Обычно умевшая логически мыслить, Соня сейчас была в растерянности. Она многого не понимала, и ей было страшно.
Эфэсбэшник…
Соня вынырнула из пенистой воды. Появлялась какая-то ясность. Не нужно было обладать сверхъестественной наблюдательностью, чтобы заметить странность в поведении старого декана во время встречи с дочерью его бывшего студента.
«Он не защищал диссертацию», – прозвучало в голове Сони.
Синицын не хотел разговаривать с ней на эту тему. Почему? Может, потому что ее отец никакой не мерзавец? А что если ее отец – герой? Не подонок, не негодяй, а порядочный и, может быть, выдающийся человек? Соне, как и любому простому смертному, хотелось быть причастной к великому родственнику, этим родством объясняя все свои положительные качества, породистость. Соня всегда воспринимала себя, как self-made. Но подспудно она надеялась, что все хорошее, что в ней было, не только выстрадано и наработано, но есть что-то заложенное в генах.
Многие детдомовские ощущали себя дворняжками. Без рода, без имени. И, несмотря на то что Соня попала в интернат, зная, кто она и откуда, общая атмосфера не могла не наложить отпечаток на неоформившуюся психику ребенка.
«Он мне даже тему диссертации не сказал!» – Потревоженная редким движением пена заходила волнами, вода плеснулась на пол.
Телефон зазвонил снова.
– Я хочу тебя видеть, – пробасил Брызоев в трубку.
Соня не сразу поняла, кто это, поэтому ничего не ответила.
– Пожалуйста, приезжай, – донеслось из трубки.
С одной стороны, Соня очень хотела вырваться из четырех стен, побывать среди людей, ощутить себя причастной к толпе. С другой стороны – ей не нравилось, что их знакомство начинается с приказов. Он приглашал ее так, как будто сам за нее все решил.
– Руслан, ты выпил?
– Чуть-чуть. Я пришлю за тобой водителя.
– Я не хочу, – сорвалось с губ Сони. – То есть я не хочу, чтобы ты присылал водителя. Я не хочу себя чувствовать девочкой по вызову.
– О чем ты говоришь?
– Прости. Но рядом с тобой у меня рождаются именно такие мысли. Может, это из-за того, что вокруг тебя всегда толпа народа. Что-то есть… нехорошее в глазах твоих охранников.
– Я всех отправлю домой. Здесь будем только я и ты.
Соня молчала. Она не ожидала такого напора.
– Соня, я не шучу. Какой у тебя адрес?
– Зачем тебе мой адрес?
– Я вышлю за тобой людей.
– Руслан, я не хочу никаких людей.
– Хорошо. Тогда приезжай сама.
Соне надоело «юлить».
– Руслан, послушай. Постарайся меня понять. У тебя всяких «проходных» вариантов, этих девушек на две ночи, миллион. Я не хочу себя компрометировать ночными поездками в дом к состоятельному мужчине с небезызвестной репутацией. У меня есть имя в определенных кругах, и я дорожу им.
