WW III. Операция «Эпсилон» - страница 41

Здесь также имелось табло с данными об уровне радиационного фона. Рядом стоял солдат и устало повторял: «Комендатура прямо, до следующего регулировщика. Он покажет дорогу дальше». На солдате была каска с белой полосой, а в руке – красный флажок. Его автомат, плотно прижатый к груди натянутым через плечо ремнём, был без магазина. Ильяс молча прошёл мимо.

Рахматуллин был военнообязанным. Срочную службу проходил двенадцать лет назад и являлся старшим сержантом запаса, разведчиком-стрелком. Всегда считал: если понадобится, то без раздумий пойдёт в армию защищать Родину. Только идти в комендатуру сейчас, когда в горящем городе живыми – возможно, раненными – оставались его жена и дети, а до самого города тридцать с чем-то вёрст, ему не хотелось. Судьба семьи сейчас волновала его больше, чем судьба всего мира и его личная. Поэтому он всё время высматривал кого-нибудь, с кем можно было бы сговориться и попробовать проникнуть в город в обход блокпостов. Получить средства защиты – и рвануть в город. Ведь военные успели поставить блокпосты только на трассе, вблизи мест дислокации – в этом Ильяс был уверен. По сути, Ильяс был готов сговориться с кем угодно, но всё же отдал бы предпочтение кому-то из своих – из татар. И он глядел по сторонам, ища родные черты, надеясь услышать родную речь.

Вот он увидел двух женщин: похоже, татарки. Они шли от Т-образного перекрёстка и несли в руках несколько бутылок воды. Подойти? Может, с ними мужчины? Он прошёл метров двести, не выпуская их из виду. Видимо, мужчин с ними нет. Им можно было бы предложить свою помощь, но тогда это отвлекло бы его от главной цели – пробраться в город.

Улица, по которой он шёл, была названа в честь Пушкина. Обычная деревенская, на которой две легковушки с трудом разъезжаются, а пешеходам приходится сходить с проезжей части, чтобы пропустить автомобиль. По обе стороны вдоль заборов жёлтые трубы газопроводной сети. Там, где они пересекали улицу своеобразной аркой в виде буквы «П», грузовики ехали очень медленно, потому что их кабины или кузова иной раз лишь пять-шесть сантиметров не доставали до трубы. Тут чаще ехали гражданские автомобили. По левую руку от Ильяса, за домами и огородами, была видна другая улица, параллельная. В сторону трассы по ней то и дело проезжали военные грузовики, машины МЧС, иногда были видны колонны солдат в десять-пятнадцать человек.

Рахматуллин дошёл до места, где улица Пушкина пересекалась с улицей Энтузиастов. Здесь стоял ещё один солдат с флажком. Без всякого энтузиазма, делая долгие паузы, он повторял: «До комендатуры прямо, до следующего регулировщика». В нескольких шагах от него стоял автомобиль «Киа». Водительская дверь открылась, и из машины вышел молодой мужчина лет тридцати. «Татарин», – предположил Ильяс, приметив во внешности мужчины искомые черты. А к незнакомцу в это время подходил ещё один мужчина, моложе первого лет на пять, и с ним беременная женщина.

Ильяс направился к ним. Подойдя, поздоровался по-татарски, дождался ответного приветствия. Теперь сомнений не было: татары. Они заговорили на родном языке, стали знакомиться. Молодого мужчину, которого Ильяс увидел первым, звали Дамиром, и он тоже ехал в Новосибирск. С ним были сестра и свояк – Алина и Улан, они возвращались из Елабуги, оттуда родом был Улан. Оказывается, эти люди заехали в Коченёво той дорогой, что ответвлялась от трассы ещё до поста. Возможно, это была та самая грунтовка, на которой Рахматуллин оставил свою машину. Узнав, что в направлении Новосибирска не пропускают, они решили окольным путём доехать до аэропорта Толмачёво, надеясь отправить оттуда Алину в Казань. Однако на выезде из Коченёво военные их завернули, да и сами они засомневались, что из аэропорта теперь можно улететь, даже беременной женщине. Несколько минут назад родственники решили разделиться: Дамир собирался попасть в Новосибирск, где у него оставались родные, а Улан должен был везти беременную супругу в Елабугу к родителям. Сейчас они намеревались найти попутную машину или автобус до Казани. Дамир хотел оставить машину при себе – на случай, если придётся вывозить родственников из горящего города.