Читать онлайн Татьяна Любимая - Я, Беляш и Вво-вва

Даша

– Все. Хватит!

Захлопываю крышку ноута, убираю его с колен на журнальный столик.

Устала. Плечи затекли, попа деревянная, а в глаза будто песок насыпали.

Кофе хочу.

Очень хочу кофе.

Сползаю с дивана.

Первым делом делаю руками мельницу, затем повороты головой, наклоны тела в стороны. Хорошо бы попрыгать, но заряд энергии, увы, закончился на наклонах.

Есть минусы у удаленки. Отсутствие движения в первую очередь. Общение с живыми людьми – во вторую. Да и еще много всяких отрицательных моментов.

Хотя плюсов тоже полно. Например, не надо краситься каждый день, думать, что надеть на работу, даже покупать обновки нет необходимости. Спортивный костюм на все случаи жизни, а на планерки в зуме достаточно две–три красивых футболки.

Сделав разминку, иду на кухню, ибо кофе захотелось еще сильнее.

Только вот незадача. Оказывается, кофе у меня нет. Когда кончился, понятия не имею. Видимо, так заработалась, что пропустила момент, когда выпила последнюю порцию.

С тоской смотрю в окно. Вечереет, пробрасывает снежок. Придется идти в супермаркет? Однако... Кофе хочется до трясучки, поэтому иду собираться.

Можно, конечно, заказать доставку, подождать два–три часа, но в конце концов убеждаю себя, что надо сходить проветриться, на мир посмотреть, себя показать.

Ага, с гулькой на голове и в спортивном костюме.

Ай, кого я там любила!

Накидываю куртку, всовываю ноги в кроссы. Телефон с картой в один карман, ключи в другой.

На минуту задерживаюсь перед зеркалом.

Оттуда на меня смотрит пышечка. Да–да, по–другому не назвать. Щечки как у хомяка, пухлые губы, круглые, как у ребенка, глаза. Они у меня от мамы. С не особо длинными, но пушистыми ресницами и ярко–зеленые. Лешка говорил, полюбил меня именно за цвет глаз. Уж больно он изумруды любит.

Ага, так любит, что за три года совместной жизни даже колечка не подарил, зато любовница его похвасталась целым гарнитуром из кольца, серег и браслета. С изумрудами! Его подарок.

Тьфу!

И как только денег накопил, сволочь такая! Втихаря от нашего общего бюджета.

Морщу нос, часто моргаю, чтобы избавиться от набежавших слез обиды.

– Так, Дашка, ты реветь по этому козлу не будешь! Нравятся ему кости – вот и пусть грызет свою костлявую Вероничку, простигосподи. Вместе с ее изумрудами.

Любовница, теперь уже жена Лешки, длинная, тощая блондинка по имени Вероника. Глаза у нее тоже зеленые, только зелень у нее блеклая, как трава во второй половине сентября, прибитая ночным морозцем. И ресницы наращенные. Как по мне – слишком длинные и густые без намека на натуральность. Опахала, не иначе. И губы надутые. А на каблуках она прилично выше Лешки. Но он же ее на за рост полюбил, наверное, а за… Что? Худобу? Или она умеет что–то, что не умею я?

Да–да, я с ней знакома. Она сама ко мне домой явилась, пока Лешка был на работе. Я ее конечно в квартиру не пустила, нечего тут делать посторонним. Выслушивала подробности визита, стоя вместе с ней на площадке и сложив руки на груди. Она же красочно рассказывала, когда, сколько и как часто они с моим парнем встречаются. И что я для него – бесперспективняк, а она – его счастливое будущее. У нее папа – владелец сети заправок (на одной из которых работает Леша заправщиком, если что) и уже скоро Лешу ждет карьерный взлет.

И вообще ей показалось странным, что ее любимый до сих пор живет со мной. На мой вопрос, что же в этом странного, она выпучила свои выцветшие блюдца, захлопала опахалами и выдала:

– Ну… вы же такая… большая! ТЁТЯ!

Ха! Дергаю уголком губ, вспоминая, как одна «большая ТЁТЯ» спустила с лестницы анорексичку. Та потом замуж за Лешку выходила с гипсом на ноге под пышным платьем. Я спецом к загсу пришла, посмотреть хотела на счастливого Лешу.

Посмотрела.

Он действительно издалека выглядел счастливым. Рот по крайней мере растягивал широко, думала, порвется.

Потом неделю мороженое ведрами жрала. За здоровье молодых.

– Мда–а, Дашка, – критично рассматриваю себя в зеркало, – эва как разнесло тебя. А все сидячий образ жизни и удаленка. Добавь к этому списку тоскливое одиночество последние три месяца и нервные последствия после разрыва с Алексеем.

Как тут не жрать?

Ладно, главное, быстренько сгонять в магазин и при этом никого не напугать. После разрыва с Лешкой я вернулась в бабушкину квартиру, которая как раз стояла пустая. Сдавала в аренду, но люди нашли вариант лучше, съехали, а новых я найти не успела. Повезло.

И как тут не поверить в провидение?

Бабушкина квартира находится на другом краю города. Встретить тут общих с Лешей знакомых, как и его самого, шансы минимальные.

Никого видеть не хочу. Все в прошлом. Было и было.

Вздохнув, щелкаю выключателем и выхожу на площадку. Замыкаю квартиру.

Лифт или лестница?

Лестница, – заставляю себя.

Исключительно для здоровья, – убеждаю себя.

Вечерний воздух бьет в лицо свежестью. На мгновение замираю зажмурившись, заполняю легкие до отказа. Аж голова кружится от приличной дозы озона.

Сколько я не выходила на улицу? Много… много дней. Осень тогда была. А сейчас снег пробрасывает.

– Аф, – раздается неподалеку негромкое.

– Оу... Приве–ет... – рассматриваю взрослого лабрадора молочного цвета.

Сидит возле моего подъезда, мордой в сторону арки. Как будто ждет кого. Вроде не агрессивный. Скашивает на меня черные глаза–виноградины.

– А ты чей? – осматриваю двор на предмет его хозяина или хозяйки. Как назло, никого вокруг. – Ты тут один, что ли?

– Аф...

– М–м... А я в магазин, – зачем–то говорю ему. – Пока? – Прохожу мимо. – Ты же хороший песик, верно? Ты на меня не кинешься?

К счастью, пес с места не двигается, зубы свои страшенные не показывает, только слегка мотнул хвостом.

Так, этот квест пройден, я благополучно иду в магазин, но мне еще возвращаться. Надеюсь, к тому времени найдется хозяин собаки и заберёт ее домой.

Долго катаю тележку по рядам, незаметно наполняю ее чуть ли не доверху. Опомнилась, когда пачка макаронов съехала с пакета мандарин, брякнулась на пол. Вот это я набрала. Как тащить до дома?

Кое–что из продуктов возвращаю на место. Например, батон, палку колбасы, упаковку сосисок и майонез. Еще вафельный тортик. Шоколадную пасту. Ведерко мороженого. Батончики. И ту самую пачку макарон.

Да–да, я вспомнила свое отражение в зеркале перед уходом, решила не злоупотреблять запрещенкой. Еще очень хотелось выложить брокколи, сельдерей и огурцы, но их–то надо здоровья для!

– Даша? – кто–то вдруг дотронулся до моего локтя, развернул к себе лицом.

Вот блин! Минимальные шансы, да?

Передо мной стоит Наташка Соколова! Одноклассница моя!

Сто лет ее не видела.

Выглядит отпадно, конечно. В короткой кожаной куртке, длинной юбке. Вся на стиле.

На голове прическа, как только что из салона, на лице макияж, на пальцах свежий маникюр, перламутровые ногти и несколько золотых колец.

И тощая какая, аж просвечивает. Жрет, наверное, только нектар цветочный. Как бабочка.

Еще одна анорексичка, – мысленно закатываю глаза.

– Ой, извините, я обозналась, – вдруг произносит Соколова и кривит лицо. – Издали я приняла вас за свою одноклассницу, а в близи оказалось, вы не она...

Развернулась и поторопилась прочь, скрылась за первым же поворотом.

Стою как пришибленная, обтекаю.

Это что же получается? Все еще хуже, чем зеркало мне показывает? Видела я как–то в бутике зеркало, которое худит, не думала, что у меня дома такое же.

Соколовой давно след простыл, а я все еще стою, разинув рот, и офигеваю. Не с Наташки, а с себя. Лешкина швабра была права? Я настолько себя запустила, что меня не узнать?

Капе–ец...

Быстро–быстро опустошаю тележку от всякой неполезной продукции. Вместо нее добавляю еще капусты, сельдерея, листового салата. И гречку беру. Пять пачек. И кефир.

Гречка с кефиром лично для меня буэээ. Но...

Красота требует жертв.

Пришла, называется, за кофейком.

Чувствую себя ишаком с котомками. Тащу пакеты в обеих руках домой.

– О, ты все еще тут? – запыхавшись, останавливаюсь на расстоянии от лабрадора. Он даже позу не поменял. И все так же ждет кого–то, не сводя глаз с арки. – Я уверена, он вернётся и заберёт тебя, – имею в виду его хозяина.

Пес понимающе мигает виноградинами, ненадолго отвлекаясь от созерцания арки на меня.

– Я в семнадцатой живу, приходи в гости.

Захожу в подъезд. Пес остаётся на улице. Дождется он хозяина или нет? Бедненький.

Опять дилемма: подниматься на лифте или по лестнице. И все–таки подниматься по лестнице не рискую. Оправдываю себя тем, что у меня пакеты.

Я потом как–нибудь.

Вызываю лифт.

На площадке своего этажа сталкиваюсь с соседкой.

– Добрый вечер, теть Маш.

– Здравствуй, Дашенька, – подслеповато щурится.

Хоть она меня узнала, – вздыхаю про себя.

– Давно тебя не видела, думала, может съехала куда.

– Нет, я тут так и живу. Работы много... Теть Маш, вы не знаете, чей пес возле нашего подъезда сидит?

– Ай, – машет она недовольно сухонькой рукой. – Неделя как появился. И не уходит, подлец такой. Ребятишки ему то котлет, то хлеба таскают, вот и прикормили. Ладно хоть не трогает никого, а то я давно бы в МЧС позвонила, чтоб поймали, да увезли куда...

– Неделю сидит тут? – вспоминаю, что именно столько, даже больше, я не выходила из дому.

Не было необходимости, – оправдываю себя.

– Видать, пакостный, вот от него и избавились.

Переваривая слова соседки, иду к себе. На автомате отпираю дверь. Переступив порог, опускаю пакеты на пол и щелкаю выключателем.

Не идет из головы лабрадор.

Это ж какой тварью надо быть, чтобы бросить свою собаку на произвол судьбы. Неужели нельзя было найти ей новых хозяев? Есть приюты, в конце концов.

Даже если пакостный, это не повод избавляться от него таким кощунственным способом.

А пес, как верный друг, отказывается верить в предательство и терпеливо ждет, когда за ним придет хозяин. Или хозяйка.

На дворе поздняя осень, вечерами холодно, дожди ледяные, снег, ветер.

Я уж не говорю про еду!

Невольно сравниваю себя со псом. Меня вот так же безжалостно бросил Лешка. Хотя я его любила, была верной и не пакостила. А то, что Вероничка его с лестницы упала, так это она сама. Еще бы, с такими–то ногами.

Забыв об остром желании кофе, мечусь по квартире из комнаты в комнату, места найти себе не могу. Я ни разу не собачница и не кошатница. В моем детстве домашних питомцев не было. Но лабрадора жалко, аж сердце щемит.

Выхожу на балкон, смотрю вниз. Даже в сумерках вижу у подъезда светлое пятно.

Сидит.

Какой урод бросил собаку, а?

Чтоб тебя так же бросили! – мысленно желаю ему.

Поколебавшись совсем чуть–чуть, решительно впихиваю ноги в кроссы, беру ключи и спускаюсь по лестнице вниз.

– Привет, помнишь меня? – подхожу к собаке. – Говорят, ты тут давно сидишь, ждешь... Наверное, твой хозяин или хозяйка пока не могут вернуться за тобой. Пойдем ко мне? Я тебе гречку сварю...

Рукой показываю направление в подъезд. Пес проследил за моим движением, посмотрел мне в глаза, потом опять в сторону арки.

И...

Глубоко и горько вздохнул. Кажется, понял, что никто его возвращать в родной дом не спешит. Поднялся на все четыре лапы и снова заглянул мне в лицо, как бы спрашивая: не передумала?

– Пойдем ко мне... Черт, я даже не знаю, как тебя зовут... – ошейника нет, я знаю, некоторые хозяева, хорошие, любящие, прикрепляют к ошейникам данные с адресом или телефоном. – Можно я буду звать Беляш? От слова белый. Ты же белый, – объясняю псу.