– Я их, таво… – коварно поглядел на Него Жека. – На зиму в банки закотал.
– А! – кивнул понимающе Он. – Тоже дело нужное…
– Курят они, – пояснил наконец Жека, разливая кипяток. – Они же все скопом все делают. И курят тоже. Курятник, словом.
Тут не согласиться было сложно. Курятник он и есть курятник. Особенно когда с десяток барышень, ведущих преимущественно сидячий образ жизни и потому начавшие обрастать телесами, ходят как одна в белых халатах, а порой даже в шапочках. Видя их сидящих в ряд и о чем-то меж собой кудахтающих, аналогия напрашивалась однозначная.
– Угощайся, – протянул Евгений Ему чашку. —Я тут Тебе ещё кое что добавил, Ты не удивляйся вкусу. Выводит токсины из организма. Немного побегаешь, конечно, но в остальном, к обеду будешь живее всех живых.
– Спасибо. – принял чашку из рук химика Он.
Взор Его устремился тут же в окно. Жекина лаборатория местилась на втором этаже недавно выстроенного здания и своими окнами выходила в тыл административного здания, туда, где по негласной традиции собиралась все курильщики и где происходил обмен всеми последними сплетнями.
– А вон и твои, – указал в сторону группы белых халатов Он. – Прямо в халатах курят!
– Эти могут! – согласился Евгений, уже сновавшись средь своих агрегатов да реактивов. Он начинал погружаться в свой мир и если его резко оттуда не выдернуть, то можно считать, что разговор уже завершился.
– Смотри, а вон и меня перетирают! – указал куда-то Он. Евгений встрепенулся, поднял свой отсутствующий взор и переспросил:
– Тебя? Зачем?
– Затем! – указал Он на красноту щеки и четыре достаточно глубокие царапины на ней.
– А, это! А кто?
В курилке царило оживление. Это можно было утверждать с высочайшей степенью достоверности. Рослая и видная Карина явно вошла в роль. И хоть звук был «отключен» для слушателей в лаборатории, но её жестикуляция, её подача, явно говорили о буре эмоций, бурлящих и теперь доступных окружающим.
– Это её рук дело? – уточнил Евгений.
– Именно! – даже с некоторой гордостью подтвердил Он.
– Ну тут я Тебя понять вообще не могу! – развел руками химик. – Такая девушка! А Ты!! Что Ты ей хоть сказал?
– Классика, дорогой друг! Классика! Дружба её может быть и устроила бы, если бы до того меж нами ничего не произошло существенного. А предложение периодически проводить время, не отягощая отношения обязательствами, ей показались вообще оскорбительными. Наличие же иных партнерш у Меня попросту неприемлемо, а предложение, сделанное мною утром, привело к акту рукоприкладства. Вот, собственно, и все!
– Знаешь, если бы я был девушкой, – Евгений не произнес распространенных в мужских разговоре слов, характеризующих особей противоположного пола в уничижительной форме. Для него они были девушками, даже тогда, когда ехидно посмеивались пятну жира, от забытого на стуле бутерброда, в который Евгений сам же и сел. – Если бы я был девушкой, то я бы тебе сказал, что ты сволочь, и женоненавистник!
– Что-то похожее сегодня утром Карина и предъявила.
– И что?
– Я не возражал. – кивнул Он. – Глупо возражать. Тем более, что…
Повисло молчание. Он что-то рассматривал в среде курящих, Евгений тоже, но объекты их внимания были явно различны. Жека взирал на бурлящую, полную эмоций курилку, Он же уже что-то заприметил.
– А это кто? – вырвалось наконец у Него.
– Где? – не понял Евгений.
– Да вон, Он указал на тоненькую девчушку с изящной чашкой в руках. Она не курила, не участвовала во всеобщем обсуждении, но стоя в сторонке, с неописуемым интересом следила за происходящим.
