Приехав туда, из трех машин выложили провиант, и, как оказалось, рыбы понабрали огромное количество, она была и копченая, и соленая, в красивых банках из металла и каких-то прозрачных сосудах. Потому решили, что ловить в речке рыбу уже нецелесообразно. Еще жарче было с вином: оно, как положено, было красным, но в огромных количествах, в бутылках и даже каких-то картонных коробках. Пока разводили костер, выпили под холодное по стакану красного и, конечно, захмелели. Потом еще по одному, а потом уже стали копченую рыбу насаживать на шампуры и готовить шашлык, ведь мясо было нельзя. Тут же, с учетом, что трава имеет растительное происхождение, выкурили несколько папирос анаши. Потом обоссали все окружающие кусты. Все как бы находились в особом смирении и самостоятельно залезть в авто не могли, их грузили водители, которым не налили ни грамма. Испоганив все вокруг, двинули обратно, через три деревни.
* * *
Так и разошлись три мушкетера: двое ушли в одну сторону, а желающий приносить реальную пользу и строить социализм – в другую. Дед с Фениксом решили сами выдвинуться ранней весной к месту падения Тунгусского феномена. Но прежде они перевели в математические формулы все, что было известно об этом событии. Чтобы картинку нарисовать ясную, их личное присутствие было необходимо на месте происшествия. В страну тунгусов они намеревались прибыть весной. Исходной точкой своих поисков они просчитали гору Фарингтон, как она была обозначена на карте. Но случилось, что в конце марта Дед «припарковался» с приступом запущенного аппендицита, и Феникс вынужден был отправляться один. Слишком много было путевых договоренностей, которые нельзя было нарушить.
Он прибыл в Ванавару, когда редкие льдины еще тянуло по реке. Ему пришлось прожить там неделю; вот за эту неделю, не зная языка эвенков, при помощи жестов и других хитростей узнал, что того места, куда они собрались, эвенки боялись с давних времен, а почему – и сами не знали. Но на их фактории уже побывало немало желающих попасть к месту предполагаемого падения небесного тела, и они хорошо ориентировались в том районе. Феникса туда доставили по первой открытой воде. Эвенкам мужчина понравился: он отлично играл на губной гармошке, что было дивным дивом в такой глухомани. Все прямо от него сходили с ума, принимая его за волшебника. Там им построили шалаш, и как-то обустроили территорию обитания, сделали верши для ловли рыбы и научили ими пользоваться, да показали, как жарить и варить рыбу. Понятно, что человек, который еще в 25 лет защитил докторскую диссертацию по математическому построению сфер, имел, наверное, право, быть не очень сведущим в коммунальном хозяйстве. Эвенки собрались уже в ночь уплывать, теперь им двигаться по течению. И, уже садясь в лодки, они показали Фениксу на гору, у основания которой он поселился, и, как смогли, объяснили, что многие из их народа наблюдали на горе огонь, который был каким-то нечеловеческим.
* * *
На краю каждой из придорожных деревень стояли вроде как небольшие столовые с названием «Шашлык». И в первой же попавшейся на глаза столовой все двенадцать страждущих, кое-как выбравшись из машин, протиснулись в узкую дверь. С порога объявили, что они в смирении и мясо есть не будут, только если немного красного винца, сегодня ведь можно. Выпили они там все что было, даже то, что напоминало помои. Тут и сало им выдали за рыбу. Коллектив столовой, похоже, был напуган такой непростой компанией, и, видимо, по их просьбе, подъехала желтая машина с сигнальными фонарями на крыше. Тут впервые прозвучало непонятное слово «крыша». «Крыша» сидела с ними в зале, швыркала чай и наблюдала за постившимися. А в финале двинулись в колонне четвертой машиной. Все, что было здесь, повторилось зеркально еще дважды, но деревни закончились, и «крыша» повернула в обратную сторону.
