Тут Ванюшка вспомнил, что они забыли сделать, и убежал к самолету. Его надо было поставить на якорь. Было слышно, как он в землю забивает колья. Скоро он вернулся с куском брезента, на него и вывалили щедроты от «одноклассницы». Там, помимо двух булок хлеба, было кое-что еще интересное. Они еще раз повторно незнакомцу сказали «здравствуйте» и чуть ли не одновременно начали объяснять, что они пожарники и все, что делают – это облет вверенной им территории, а приземлились здесь из-за поломки, которую уже устранили, и завтра собираются улететь в случае благоприятного ветра. Когда до человека все же дошло, что они не по его душу, он заметно расслабился, сходил в шалаш и вернулся оттуда с котелком модели Первой мировой войны и с большим кульком, в котором оказались макароны. Он какими-то сказочными жестами показал, что это надо поставить варить с двумя банками тушенки, которые лежали на брезенте и сверкали боками, освещенными всполохами костра.
Ванюшка сгонял за водой, снял чайник и подвесил котелок, а Иван поднял крышку чайника, и оттуда пыхнул аромат то ли брусники, то ли клюквы. А когда он взял с брезента упаковочку грузинского чая, незнакомец активно закивал, видно соскучился по такому угощению. Внешне он был вроде обычным гражданским, возрастом, конечно, старше Ивана, только вся его фигура, лицо и даже голос выдавали какую-то обреченность, как у смертельно больного человека. Но рядом с этой обреченностью чувствовалась непокладистость и противление. Он так и не сказал своего имени, а попросил по необходимости называть его Дедом. В то время в стране было много людей, которые предпочитали, чтобы их имена вообще не вспоминали. Дед – значит Дед.
А от роду этому Деду было 30 лет, и когда-то их было трое друзей. Их дразнили мушкетерами. Кто-то из них был мудрее, поэтичнее и смелее, но, без всяких натяжек, они были уникальными ребятами. Познакомились они в 1925-м году, при поступлении на факультет прикладной математики в университет имени Ломоносова. Все годы обучения они были не разлей вода и всегда соревновались за проникновение в самое чрево математической науки. А там все было непросто. Но еще в процессе учебы среди них особо блистал Цыган, так вот тот демонстрировал фантастические способности в математических построениях всего окружающего мира. Он был лучшим среди лучших, но для него это не было поводом быть неравным среди равных. Они все трое в 1931-м году окончили с отличием университет, а в этом году состоялась очередная экспедиция к месту падения вроде как метеорита в сибирской тайге в 1908-м году.
Это породило новую волну обсуждений и гипотез в обществе. Все бы ничего, если бы не рассказ писателя-фантаста с гипотезой о том, что это упал космический корабль с Марса. И молодые сердца вчерашних студентов застучали этому в унисон; они искали загадки, а тут – вот она, рядом. Они готовы были жертвовать всем ради того, чтобы прийти к истине.
Но тут случилось непонятное: за все время мушкетерской дружбы вдруг возникло принципиальное непонимание, и оно их разделило, так получилось, что навсегда. Двое кинулись пробиваться к цифрам и результатам экспедиции, ранее проведенной в тех местах, и выстраивать свою математическую модель, но Цыган отнесся к этому очень прохладно и с какой-то иронией. Он высказался, что математик должен заниматься строительством реальных благ на Земле, а не подогревать своим участием эту фантасмагорию. Пусть подобными делами занимаются почвоведы, геологи и другие, кто пожелает. И ушел Цыган в Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ) инженером, а Дед, как его прозвали еще на первом курсе за то, что он немного сутулился, и еще один из мушкетеров по прозвищу Феникс, что было созвучно с его именем, попытались покорить непокоренное.
