– Вот так обмен! – обрадовался Эль-Греко, – но погоди, ты про Чико не дослушал. Он немножко, знаешь, подрабатывал трефными деликатесами, заморскими лакомствами, ну и видать того, сам был грешен, пробовал. И прошел, плащом своим коснувшись, со спины вплотную к Ашкенази из Египта. Просто, в переулке.
– Ашкенази из Египта, – повторил раби Хаим как во сне.
– Да, он самый! Коснувшись плащом, не более того! А тот к нему – глазищами своими: извини, говорит, но ты коснулся моего плаща своим, и теперь – слушай, не поверишь – «и теперь, – говорит, – мне будет нужно окунуться в микву!!!»
– Ну, и?
– А вот так – при всех людях, что там стояли, при уважаемых, говорю тебе, людях, вот так он его распек, своим этим тихим, знаешь, голосом!
– Я понял тебя. Говори, что было дальше.
– А дальше – люди стали спрашивать у Чико – правда ли, что есть за тобой скрытый грех? Что, коснувшись тебя, порядочные люди должны очищаться сразу в микве? Ну, он и раскололся. Чико, наш Чико! – Эль-Греко даже присвистнул. – Стал послушный, как ягненок.
– Говори же! Что было потом?
– Это все! Ничего потом не было. Только слег он, никакой стал! В посте, говорит, буду душу теперь очищать, каяться.
– Тьфу ты пропасть, – восхищенно сказал раби Хаим.
– Да, братец ты мой, – вот такие дела у нас тут. Да это еще что! Слышал ли ты про жену Авраама!? Про того, что сосед-то повадился к его жене?
– Придержи язык, – остановил его раби Хаим, прищуриваясь, как бывало, когда он хотел уйти от темы разговора.
– Да ты послушай! Ашкенази – ведун! С ним шутки плохи. Хотя… Ежели слушать не хочешь – не надо. Только вывод один – в городе что-то странное творится. Люди на улицу не идут прежде, чем шляпу низко на лоб сдвинут, а то… если вдруг он им по лбу прочтет их дела – чтоб не стал вдруг отчитывать при народе, понимаешь? Он все видит! – шепотом и сделав страшные глаза, заключил Эль-Греко.
– А что ребята из Цалахии? – недоверчиво предположил раби Хаим, – и они, думаешь, испугались? Да они черта не боятся.
– В другой раз поговорим! Знаешь, Вито, хорошо, что ты вернулся. И проведал бы Чикито, не будь свиньей.
– Я уж как-нибудь все свои визиты постепенно нанесу, кому надо… Ты закинь пока что рыбу маме с папой, передай – мол, от меня? И к дому Ханы, родителей ее, доставь половину товара. Порешили?
– Будет сделано! – обрадовался, принимая ножик, который и ножиком-то не назовешь, а, скорее, знатным дамасским клинком, Эль-Греко, – славный подарок ты мне сделал! Так как, будешь слушать про жену Авраама и соседа и собаку, которая кое-кого загрызла, – или нет?
– Иди сам знаешь куда, братец, я не охотник до жареного.
Раби Хаим показал левой рукой – мол, проехали! – отметая движением ладони то, что ему не нужно знать.
– Да ты нынче святой!
– Ну, у меня просто нет времени, прости. Да и у тебя теперь большое ответственное поручение – не подведи. Доставь к Хане прямо сейчас. Не оставляй на соседей, дождись хозяев, товар ценный.
– Ну уж я сам знаю, какой у меня товар, – гордо отозвался Эль-Греко, повязывая взвешенные мешки, – И знаешь что? Давай, давай свою веревку. Она у тебя без дела, а у меня – сразу в ход пойдет. Спасибо, Вито. Добро пожаловать в родной Цфат – Ир а-Кодэш! На черта тебе этот бесовский Дамаск…
