Я, Хаим Виталь. Роман - страница 11

– Витале, Вито! – радостно всколыхнулась старушка, – я скорей побегу купить муки! Иосеф, оторвись от дел, Витале приехал!

Старый сойфер едва не пролил чернила, не поставил кляксу на листе пробного клафа (бумага из дубленой коровьей шкуры), резко встав из-за низкой парты, над которой склонялся всю жизнь.

Отец раби Хаима за столом

Сын уже входил, пригибаясь в низком проходе, всегда еще более прекрасный, здоровый, веселый, мужественный, чем помнился им раньше.

– О, сколько дней я не видел тебя, – проговорил отец, протягивая руки, обнимая, прижимая его, и тут же строго спросил: – что же, нашел ты себе там работу, в Дамаске? Или все еще – каббала?

– Да, нашел, – раби Хаим просто так сказал, чтоб не огорчать, – знаешь, я даю уроки сицилийцам в Эскульянской общине.

– Ну, это хорошо, лишь бы не – сам знаешь – лишь бы не бездельничать.

– Да, разумеется, – раби Хаим почтительно поцеловал руку отца, вечно в потеках чернил, а теперь и в возрастных пигментных пятнах, – темную руку калабрийца, знаменитого сойфера раби Иосефа, которая умела быть тяжелой. Он это хорошо знал.

– Куда же ты так скоро? – спросила Реджина. – Только сели за стол, уже уходишь.

– Я быстро, мама.

– Разбери нам, пожалуйста, во дворе суку, Витале, а то так мешает проходу, ладно?

– Я разберу, мам. (Почему сразу я? Брат с сестрой не могли этого сделать еще до дождей? – подумал он).

– А мое сердце как чувствовало! Вот только что сказала за тебя Псалом, зажгла свечу рош-ходеша.

«О, как трогательно это все. Но я, похоже, и спать останусь в доме гостевом, а не здесь.» – решил раби Хаим. Утомительна любовь стариков.

Надоедает быстро их требовательность. Невозможно молчать, предаваться своим мыслям, а он охотнее молчал, чем говорил.

– Знаешь что? Я сейчас разберу суку.

(Вот так-то лучше, а потом буду сам себе хозяин).

Он погремел железными кольями, раскидал доски, укрыл под навесом схах из бамбука.

Прощаться не зашел – ушел через задний двор, через соседские ворота семейства Гевизо. Зашел на базар: был славный рыночный день, и возможно, хорошая рыба там продавалась – да только не за рыбой он приехал. Эль-Греко, однако, окликнул его.

– Хаим, деньги нужны? Помог бы мне! А то я один тут сегодня.

Раби Хаим показал на пальцах – отстань.

– А что с Чико, напарником твоим? – из вежливости добавил раби Хаим, – здоров ли?

– Чико кто-то сглазил, он слег в постель, – понизил голос Эль-Греко, поправляя красную повязку на голове и оглянувшись по сторонам. – И я даже знаю, кто.

– Ecco! – сочувственно подал реплику раби Хаим. (Вот как!)

– Дело непростое.

– Говори.

– Есть тут тип один, про него всякое рассказывают. Ашкенази.

– Мало ли Ашкенази!

– Такого вряд ли еще где найдешь.

Раби Хаим чуть напрягся, голова включилась. «Не нужна ли тебе веревка хорошая? Продаю. И довольно приличный нож, дамасская сталь, только это-то вам не по карману даже вместе с Чико».

– Оставь себе свою веревку, что, у меня веревок нет? – раздражительно сказал Эль-Греко, – а вот нож мне нужен, очень нужен! Я бы и попроще взял, не такой распрекрасный, как этот! Потрошит все, что угодно, не только рыбу!

– Ну так возьми, – предложил раби Хаим, – отвесь мне мушта и лабрака – чтобы было с чем прийти к родителям невесты.

– Невесты!

– Ну, жены. Как с пустыми руками зайду?

– Ладно, Вито. Для тебя – что угодно. Да не нужен он тебе, что ли? Это же шикарный нож! Не рыбный вовсе!

– Не хочу у своих родителей денег просить! Вот и все, что тебе нужно знать. Давай мешок!