- Какое дело, б*ть! Ты спрашиваешь? - цедит сквозь зубы. - Ты меня обманула. А я терпеть не могу лживых лицемерных баб!
- Бедняжка. Кругом лживые с*ки, согласна, - лезу на рожон, выражая сомнительное сочувствие. - Хочешь правду?! Мне не тридцать восемь, а все триста восемьдесят! Как тебе такое, а?! Съел?
- Чокнутая, бля, - накрывает мой рот своими губами, не давая возможности что-то ответить.
- М-м, - мычу, пытаясь вытолкнуть его язык, но моего сопротивления хватает ненадолго.
Ноги становятся ватными, кровь бурлит, низ живота сводит судорогами.
Отвечаю со всей страстью, кусая его губы, чуть ли не в кровь.
Ибо нефиг!
Он мой личный сорт героина. А наркотики — это зло, однозначно. Привыкание неизбежно, как и ломка. Соскочить с этой иглы добровольно - надо очень постараться.
- Патрахина, ты где?
Если бы не окрик Нигматулловны, Федя бы меня в ближайший сугроб завалил и…
Вот, кто чокнутый, а не я.
Отрываемся друг от друга, тяжело дыша.
Дурман в голове никак не желал рассеиваться, поэтому понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя.
Наверно, упала бы, если бы бурильщик крепко меня не держал в своих удушающих объятиях.
- Отпусти, - тихо, но настойчиво попросила его. - Работать пора.
- Я после ночной смены, - нехотя убрал он руки.
- Что? - вскинула я брови. - Ты поэтому не обедал? - сдала себя с потрохами, подтвердив собственными словами, что потеряла его.
- В понедельник приду, - хмыкнул самодовольно. - Следующую неделю работаю в дневную.
- А-а, - протянула я понимающе. - Ну и топай тогда, отсыпаться.
- Чтобы Потапова рядом с тобой больше не видел, поняла меня? - снова навис надо мной, видимо для пущего эффекта устрашения.
- П-ф, - фыркнула я, подныривая под его рукой и выбираясь из захвата. - С какой стати?
- Придушу, зараза.
- На основании? Федя, ты ничего не попутал? - бросила ему напоследок и поспешила на зов Альфии-опы.
- Доиграешься, Ева.
Напугал, блин, игрок хренов! Это ты у нас заигрался чересчур.
Ничего, ничего. Мне только на руку твоя самоуверенность, медвежоночек.
Я бы многое еще могла ему сказать.
Например, «Ты мне, собственно, кто такой, чтобы указывать?» или «Я свободная женщина вообще-то».
Но зачем же обострять конфликт?
От криков и выяснений отношений мало толку, а времени на операцию ограниченное количество.
Так что, успевай, подсекай и ушами не хлопай.
Настроение поднялось на несколько пунктов. Я буквально воспряла духом, а то еще вчера была на грани отчаяния, ноя, что зря сюда притащилась.
Миссия вполне себе выполнима. Сексуальный интерес у бурильщика есть. Больше и не надо.
- Ты где была? - наехала на меня недовольная повариха. - Я думала, тебя там по дороге медведи сожрали.
- Почти, - буркнула себе под нос.
- С Иваном что ли зажималась? - с подозрением оглядела меня Нигматулловна.
- Нет, что Вы, - шустро сбрасываю куртку и прохожу в кухню.
- Ну-ну. Эх, молодёжь.
Вовремя она мне напомнила про Ванечку. Надо бы разобраться, почему его считают моим ё*рем? Я ведь с ним даже не целовалась.
Сплетники кругом? Или он сам так расстарался, «закрепить» определенную мысль среди коллектива?
То, что он сопровождает меня до вагончика, как верный пёс, не дает ему такого права. Нисколько.
- Альфия-опа, а скажите, а Вы уже сколько здесь? - решаюсь уточнить свою догадку насчет четырех месяцев, про которые поведал Федя.
- Где, здесь?
- Ну, на буровой, на вахте.
- А что?
- Да я слышала, что тут многие торчат по полгода теперь.
