– СМОТРИ КУДА ПРЕШЬ, КОРОВА!!!
У меня даже не было сил огрызнуться в ответ. Я села в первое попавшееся такси и за еще большую цену, чем час назад, доехала до дома. В дороге я яростно натирала руки антисептиком. Маленькие трещинки на руках щипали, и это противное ощущение отвлекало.
Когда я оказалась в квартире, ярость полилась из меня неудержимым потоком. Тортик ел на кухне, поэтому я позволила себе схватить подушку и швырнуть ее в стену со всей силы. Я кидала ее до тех пор, пока не поняла, что это не приносит мне облегчения. Кроме того, на подушке разошелся шов и из него высунулся пух. Я прикрыла дверь и начала топать ногами и гневно рычать. Постепенно рычание перетекло в плач. Я кусала губы, била кулаками матрас своей кровати, швыряла лежащую на нем одежду и ловила языком слезы.
Потом я стянула колготки и платье и встала в коридоре перед зеркалом. В нем я могла видеть себя в полный рост. На меня смотрела девушка с заплаканными красными глазами, круглыми щеками, свисающим животом, усеянным страшными шрамами и растяжками, и некрасивой большой грудью, смотрящейся в лифчике еще более громоздкой и уродливой. Я сжала руку в кулак и поднесла его к зеркалу, но вовремя остановила. Очень хотелось разбить его, позволить осколкам впиться в кожу и заглушить разрывающую изнутри боль, но тогда Рина испугается за меня. Какая из меня старшая сестра после этого?
Я ударила себя ладонью по щеке. А потом снова и снова. Кожа покраснела, но кровь очень быстро отливала от лица. Тогда я стала вкладывать в удары больше силы. Меня разрывало садистское желание наказать себя за то, что я такая, какая есть. Я вспомнила, почему на самом деле не ходила на свидания так долго.
Я – ничтожество. Шлеп. Я не заслуживаю любви и бережного отношения. Шлеп. Всё, чего я достойна – это самовлюбленные придурки, замышляющие обтереть об меня ноги и выбросить, как испортившуюся после первого использования половую тряпку. Шлеп. Во мне нет ничего ценного. Шлеп. Единственная польза от меня – зарабатывать деньги и обеспечивать нас с Риной съемной квартирой. Шлеп. Никто и никогда, кроме Рины, не сможет полюбить такую, как я. Шлеп. Может быть, и Рина отвернулась бы от меня, если бы узнала то, что происходило в прошлом. Шлеп. Даже родная мать возненавидела меня, когда я ей во всем призналась. Шлеп. Разве мама будет спокойно смотреть, как кто-то издевается над ее ребенком? Только если ребенок сам заслужил такого отношения. Я ничтожная, жалкая обертка выцветшего фантика, недостойная жизни. Шлеп. Шлеп. Шлеп. Шлеп. Шлеп. От самоубийства меня сдерживает только моя сестра, которая не переживет эту потерю. Шлеп. Шлеп. Шлеп.
Глаза высохли, а внутри поселилась пустота, увеличивающаяся с каждой секундой. Она засасывала в себя все попадающиеся на пути эмоции, превращая меня в безжизненный сосуд. Я схватила в комнате ножницы и поднесла их к руке. Холодное лезвие коснулось кожи. Рука затряслась, а мышцы заболели. Я представила, как впиваюсь острием в вену и режу ее. Всплывшее в голове лицо Рины останавливало меня от отчаянного поступка.
Дура. Дура. Дура. Тупая дура. Почему ты не можешь просто умереть и избавить всех от своего никчемного присутствия?
Я все-таки легонько провела лезвием по коже. Мне понравилось это занятие. Я продолжила двигать ножницами, оставляя на руке белые полосы. Если Рина заметит их, скажу, что это Тортик поцарапал меня во время игры, и она ничего не заподозрит.
