Жители звонили, жаловались на управляющую компанию. Приезжали, проверяли, ремонтировали. Все отлично работает – претензий нет. Но проходит пара дней и все повторяется заново. Шипит, воет, скрипит, стучит…
Едешь, бывало, в лифте со всеми утренними мыслями и планами на день, но не тут-то было… Нет, лифт не останавливается внезапно. Он сначала предупреждает: «Сейчас это произойдет!» – и раздаётся такой грохот, будто кувалдой бьют по рельсам.
Всё, народ в лифте встрепенулся, изготовился ко встрече с неизвестным: то ли застрянешь надолго, пока ремонтники не приедут, то ли временно нездоровится старичку. Сейчас постоим минуту-другую в полной темноте, раздастся металлический голос из динамиков: «Вы застряли, что ли, опять?!». «Да». «Отойдите от дверей». Что-то пошумит, поотключается-повключается, пощелкает… Глядишь – поехали…
Жители настолько уже привыкли к непредсказуемому поведению лифта, что только головой покачивают, когда раздается очередной щелчок в «мозгах» у лифта.
Однажды, не выдержав такого произвола со стороны лифта, жильцы квартиры номер тридцать четыре продали квартиру другим людям и переехали в новый дом. Но не о них речь. И даже не о новых жильцах.
Новые жильцы, как полагается перед заселением, затеяли ремонт. Для этих целей наняли ремонтников. Ремонтники работали шустро, практически бесшумно – особо не беспокоили жильцов. Сверлили-долбили только в дневное время, когда другие жители подъезда были ещё на работе. В общем, ремонтники своё дело знали. Только плохо владели русским языком. Можно сказать, что совсем не владели. Ни русским, ни татарским. Только их бригадир и владел, но он приезжал один раз в день. Ну там, продуктов привезёт, материалы недостающие.
В один прекрасный день, когда строители решили в очередной раз вынести из ремонтируемой квартиры мешки с мусором, наш лифт решил показать «кто в доме хозяин». Ну, мы-то, коренные жители, знали, кто… Чего не скажешь о гостях-строителях нашего города.
Обычно они поступали так: один спускался на первый этаж и ждал там; другой закидывал в лифт мешки с мусором, нажимал кнопку первого этажа и отправлял мусор вниз. Соответственно, первый выгружал и отправлял лифт обратно на восьмой этаж. И так они шустро выносили весь накопившийся за рабочий день строительный мусор.
Надо сказать, что выполняли они это аккуратно – после них не соринки не найдёшь. После очередного рейса-цикла передачи мусора второй ремонтник с восьмого этажа решил проехаться вниз вместе с мусором. Раньше они так не делали. Вот принцип был такой у них. Сколько раз замечал: никогда не ездили с мусором. Сначала выгрузят лифт, только после этого сами спускались.
На этот раз товарищ с востока решил по другому. Может, его лифт надоумил?! Или «лифтовой»… А что? Если есть «домовые», наверное, есть и «лифтовые»? Не понравилось ему, что так нещадно лифт эксплуатируют.
Сел товарищ на мешки, нажал кнопку «1» и поехал вниз, напевая под нос восточный мотивчик. Где-то на уровне пятого этажа раздался характерный «удар по рельсе».
– Э!? – сказал мастер по ремонту квартир, не хило испугавшись.
Лифт проехал ещё пол-этажа и остановился.
– Э-ээ! – сказал работник, уже протяжнее.
Потух свет. Стало тихо. И страшно… Вдруг загорелось аварийное освещение. Поморгало и снова потухло. Где-то наверху, над головой несчастного застрявшего, загудело-завыло. И лифт снова пришёл в движение – сорвался вниз… И снова остановился. На этот раз остановка была очень резкая, внезапная – на уровне второго этажа.
